Преодолевая сопротивление - Марта Заозерная

Инна права однозначно. Слили они конкуренцию не напрягаясь. Дар убеждения у них в крови. Это не шутка. Паша превосходный природный переговорщик. Научиться этим виртуозно владеть очень сложно. Каждая ситуация уникальна, ориентироваться и просчитывать следующее действие, слово приходится на ходу. Пообещать, убедить, найти выход. Книжная теория в помощь не будет.

- О, это точно нет. Скорее наоборот, - Ник мне в глаза смотрит. Взгляд серьёзный, хотя один краешек губ приподнят. – Ада, меня напрягает отсутствие у тебя инстинкта самосохранения, так с незнакомыми, нетрезвыми мужиками не стоит общаться. Ты, конечно, у нас умница, вилкой бы этой, - взгляд его падает на столовый прибор, лежащий на столе. – Сонную артерию ему бы вскрыла. Но, Юль, не надо так.

В этот момент Никита предельно серьёзен, хотя по расслабленной позе это сходу не определить. Энергетикой продавливает свою точку зрения.

- Зато мы теперь поняли о чём Лёва говорил, - Валера включается. – Это сколько лет прошло? Двадцать пять где-то? А гасишь ты мужиков всё так же, - в смехе заходится.

Когда я впервые приехала в Йемен, чисто случайно встретились с Лёвой. Мальчик с которым мы в детском доме вместе пробыли несколько лет. Был мальчиком, спустя годы я мужика перед собой увидела в форме, всё с теми же глазами задорными. Поверить в то, что он стал военным было непросто. Вот вы вместе морковь чуть ли не грязную жрете – щелчок – уже на Ближнем востоке в больнице. Больницей это правда назвать было трудно. Однажды, во время проведения одной из операций случился прилёт, за секунду половину здания вынесло, включаю одну из стен опер блока. Но либо так деток (и не только) оперировать можно, либо никак. Мои воспоминания о детском доме, в сравнении с жизнью там, манна небесная. В Йемене на тот момент, не думаю, что сейчас что-то изменилось, цвела и буйствовала гуманитарная катастрофа – голод, убийства, холера и дичайшая бедность. Умом тронуться можно от вида истощенных детей. Оу. Снова воспоминания унесли. Встретились мы отнюдь не из-за разрушенной подчистую инфраструктуры здравоохранения. Лёве, как и другим членам группы поручили задачу – вывезти из страны дипломатов и членов их семей. Колонну обстреляли, один из бойцов ранение осколочное получил – доставили к нам. Там мы познакомились и с Валерой, и с Ником, и с Пашей. Лев познакомил.

- Не понимаю о чем ты, - глаза к потолку возвожу, губы поджав.

- Юль. Он до сих пор ест чинно и благородно, - начинает давить на совесть Валерий. – Ты представь, мы на учениях, приближенных к боевым, а он как придурок сидит и по пятьдесят раз пережёвывает. С плотно зажатыми губами. Так можно и помереть с голодухи. Я – то всё не сожру, а эти, - на парней большим пальцем указывает. – Ждать не станут. Вот и подумай над своим поведением.

Мне было лет пять. Лёва на год – полтора старше. Его тогда только перевели к нам. И он меня почему-то жестко дразнил. Так было принято, все всех долбут. Ну так вот. В один из дней нам дали на обед котлеты. С ума сойти! Мясо! Когда Лёва сел напротив и стал есть, я заявила:

- Есть рядом с ним невозможно. Так громко чавкает, что весь аппетит пропал, - встала и вышла из-за стола. Так и не доев котлетку.

Бог, в лице голода покарал меня сразу. Я потом недели две ещё плакала, вкус её вспоминая. Сказочная дурында.

Зачем-то Лёв рассказал парням эту историю. При любой возможности Валера её вспоминает. Как-то раз, он прислал поздравление на новый год и пожелал, чтоб в моем окружении были только не чавкающие люди. Спасибо, очень приятно.

- Ты забодал, - вздыхаю.

Но ему уже всё равно. Дальше несет историю несчастного Льва в массы, коллегам моим её передавая в виде слегка искаженном, обогащая эпитетами, а – ля, «мерзко у тебя слюни летят». Так сказать, глаза на исчадие ада приоткрывает. Пример того, как сплетни рождаются.

- Юлька, нам тебя не хватает. Я, честно говоря, в шоке. Ты в поликлинике? С твоими руками?! Как так вышло? – спрашивает Ник, когда к дому меня провожает. Вызвался со мной поехать, чтоб проконтролировать.

Никто не знает. Родители только о причине догадываются.

Пожимаю плечами, дескать, так вышло.

- Николай Викторович с нами собирается, рассказывал тебе? – продолжает Никита, поняв, что я тот ещё собеседник. – Через месяц примерно.

Вот теперь уже я загораюсь. Именно то, что мне сейчас нужно. Чем хуже - тем лучше.

Глава 13

Дмитрий

- Рус, ты как с ней вообще? Ударной волной не сносит? – Богдан, он же Дан, – мой, пожалуй, лучший друг, недавно вернувшийся из затянувшейся командировки в Китай, обращается к Руслану Нагорному. Будущему мужу Саяры. Нет, пока что я к этой новости не привык, первый шок спал, осознание так и не появилось.

Руслан вопросительно бровь приподнимает, не удосуживаясь озвучить вопрос. Каждый раз, когда разговоры о Яре начинаются не по его инициативе, выглядит Нагорный агрессивно и раздраженно.

- Ой, не делай вид, что не понимаешь. Я Саяру знаю с детства. Она всегда такой была. Непробиваемой. Хочешь сказать с тобой по – другому? – Дан откидывается на спинку кресла, расправляет на коленях тряпичную салфетку. – Сегодня случайно увидел, как она из прокуратуры вы…, - задумывается. - То - ли выплывает, то - ли вылетает. Тох, коллеги твои суицид не совершили после её визита? Они так забавно к окнам прилипли, когда Яра выходила, смотрели на неё с благоговением и ужасом в глазах, - ржать начинает, переключаясь на Федорова. Богдан понял наконец, что Руслан с ним общаться не намерен.

- Пропесочила малеха, - отмахивается Толян. Вот уж с кого как с гуся вода. – По делу. Расслабились мужики что-то, - сам якобы собранный.

- Надо напрячься, если на осколки в суде разлететься не хотите, ребята. Вы же от всего, что в процесс попадает ждете стопроцентного обвинительного приговора?! – голос Саяры с издевательскими нотками слышится из-за моей спины.

Руслан тут же подрывается с места. Час как не целовал?

- Почему не сказала, что рано освободишься? Я бы забрал, - ручной котик, не иначе. Но передергивает