Ее кровь, его тьма - Лира Алая

Я наблюдала за ними и чувствовала себя лишней. Их разговор был полон намёков и скрытых ран, в которых я ничего не понимала. Но одно было ясно: между ними слишком много недосказанного, слишком много боли.

— Я думал, тебя всё устраивает с твоим охотником, — произнёс Михаэль, и в его голосе прозвучала тень упрёка.

Элиана прищурилась.

— Ты сам его обратил, и я тебя за это никогда не поблагодарю.

— А ты опять хочешь погубить себя из-за женщины? Ничего не напоминает?

Я почувствовала, как внутри всё оборвалось. Женщина. Та самая. Та, из-за которой он когда-то выбрал смерть.

— Я же просил про это мысленно, — тихо сказал Михаэль, но голос его звучал жёстко.

— Пусть она слышит, — отчеканила Элиана, и в её глазах вспыхнул холодный огонь. — Я уже ненавижу её. Если история повторится, я убью её раньше, чем кто-то затеет очередной план. Я не хочу терять ещё больше. А если что-то и начнётся, то я потеряю точно.

Моё сердце сжалось. Эти слова были словно удар в живот. Я не знала, что страшнее — угроза, прозвучавшая так открыто, или то, что Михаэль позволил ей произнести это вслух, на моих глазах.

— Если ты посмеешь хоть что-то с ней сделать, от меня пощады не жди, — его голос сорвался на рычание, в глазах сверкнула тьма.

Я едва дышала. Их противостояние разрасталось, словно пламя, и я сидела в самом его центре, не зная, куда деться.

— И я говорил, что мы связаны договором, — добавил Михаэль.

— Когда это для тебя было проблемой, Михаэль? — голос Элианы стал насмешливо мягким.

— Для тебя, может быть, и не было. Но я всегда выполнял свои обязательства.

Я сидела, не двигаясь, стараясь даже не шевелиться. Всё это время они говорили так, словно меня и вправду здесь не было, словно я — лишь случайная тень, случайность, вмешавшаяся в их извечный спор. Только изредка Михаэль бросал на меня взгляд, но в нём не было той нежности, которую я знала.

А потом Элиана повернулась ко мне. Её взгляд был таким тяжёлым, что у меня перехватило дыхание.

— Милая, ты сама не знаешь, кого разбудила, — произнесла она. — Лучше откажись от этой затеи. Его смерти желают очень многие, и добраться до него им проще через кого-то. Он тысячу лет был неуязвим, пока не влюбился в какую-то девку. Да, она не хотела становиться одной из нас. Много там дров было наломано, но в конце концов они убили её, а он решил похоронить себя заживо. Это обернулось столетним кровопролитием в борьбе за власть. И уж лучше бы он и правда рассыпался песком, чем сейчас заявлял о своём присутствии. Ты вообще не понимаешь, какова может быть цена.

Слова резали меня изнутри. Каждое — как кнут. У него была любовь. Настоящая. Та, ради которой он готов был умереть. А я? Кто я в сравнении с ней? Какая-то связанная договором девчонка, слабая, наивная.

В груди поднялась тяжесть, словно в меня налили свинца. Я понимала, что сейчас во мне борются чувства: обида, ревность, боль и бессилие. Хотелось кричать, убежать, но я сидела неподвижно, чувствуя себя загнанной в угол.

Глава 12

Я молчала, мне нечего было ответить. Я и правда думала в этот момент только о себе.

Мой голос застыл где-то в груди, под грузом слов, сказанных вслух. Внутри стоял гул — как будто в комнате появился огромный колокол, и его колебания заглушали всё остальное. Я смотрела на Элиану, на Михаэля, а глаза отказывались верить происходящему: мир словно поставили на паузу, и только я оставалась двигаться в нём медленно, тяжело.

Между ними повисла гнетущая тишина. Я сама села, сжавшись, ощущая давление от этой атмосферы. В пространстве за столом воздух стал вязким; казалось, каждое слово, произнесённое ранее, всё ещё висит в нём как дым.

В груди кипел котёл чувств.

Всё бурлило — обида, страх, стыд, и острый, неприятный пульс ревности. Я ловила себя на том, что мысли скачут как разбитые птицы: где я? кто я ему? чем я для него стала? И почему женщина, о которой он, похоже, не перестал думать, всё ещё так живёт в его словах и в глазах его сестры?

У Михаэля есть любимая, хоть она уже и умерла и он отказался от жизни ради неё. По сравнению с ней, моё появление, связь по договору, наверное это смешно надеяться на взаимные чувства. Даже тот факт, что его сестра видела во мне опасность и хотела избавиться от меня, не настолько меня сейчас тревожил, как то, зачем все эти игры и нежности между нами. Я была в ярости, мне захотелось всё это закончить и уйти прямо сейчас, останавливало меня лишь то, что я была у себя дома и логичнее им покинуть это место.

Я чувствовала, как губы сжимаются до белизны, как пальцы непроизвольно сжали край скатерти. Горький вкус на языке — не от вина, а от понимания, что в сердце чужого человека уже есть кто-то другой. Я почувствовала, как подступает слеза, горячая и горькая; я опустила голову, чтобы никто не заметил.

Во мне крепло намерение попросить Михаэля выполнить условия договора на нейтральной территории, если ему нужна моя кровь, то он всегда может прийти. Быть со мной вместе не обязательно.

Мысли шли быстрым потоком, и каждое было обрамлено холодным расчётом: я могла отдать всё ради поселения, ради людей, но не обязательно должна была оставаться при этом самой собой. Может, действительно лучше дать ему взять то, что нужно. Пусть кровь будет расчётной монетой, ради сделки — и на этом всё закончится.

Я смотрела в тарелку и думала, что время разделило смерть отца. И было бы сейчас хорошо вернуться в тот момент, беззаботной жизни, за этим столом говорить с ним о том, что происходит в деревне, строить планы на будущее. Потом пойти с ним в сад, сесть под луной и ещё долго разговаривать.

Мысли о такой простой жизни резали меня мягким ножом — они были одновременно утешением и тем, чего сейчас нельзя было достать рукой. Слезы подкатили к горлу, и я опустила голову, чтобы никто не заметил моё состояние.

— Так ты поможешь мне? — спросил её Михаель.

Его голос