Хозяйка старой пасеки 3 - Наталья Шнейдер

Варенька побледнела, сглотнула. Стрельцов улыбнулся, однако улыбка померкла, когда его кузина вздернула подбородок:

— Отец Василий говорил, что успел привыкнуть к подобным вещам. Значит, и я смогу пусть не привыкнуть, но держать себя в руках.

— Неужели минутное любопытство того стоит?

— При чем здесь любопытство, когда Глаше нужна помощь! И вообще. Смерть, как и жизнь, всегда рядом, и всякое может случиться. Вдруг около меня не окажется кого-то старше и взрослее, способного помочь и поддержать? — Она осенила себя священным знамением. — Я, конечно, очень надеюсь, что Господь убережет меня от потерь в ближайшие годы, однако никто не вечен.

Стрельцов покачал головой, укоризненно глядя на меня. Отец Василий улыбнулся:

— Барышня права. Иногда мне кажется, что мы слишком уж оберегаем детей от превратностей жизни. И, столкнувшись со злом, они оказываются беззащитными перед ним. Глафира Андреевна, думаю, понимает это как никто. Прошу прощения, если обидел вас.

— Вы не обидели, — кивнула я. — И я согласна с вами. Впрочем, не так давно, — а кажется, целую жизнь назад, — мы говорили с графом об оранжерейных цветках.

Стрельцов отстроил свою фирменную морду кирпичом, которая должна была означать «я умываю руки».

— Хорошо, Варвара, поступай как знаешь, но имей в виду — если что, я не смогу тебя защитить.

— Разъяренные пчелы могут быть смертельно опасны, — добавил Иван Михайлович.

— Я буду очень, очень осторожна, — повторила Варенька.

Когда мы спустились во двор, трое мужиков, сидевших на скамейке и о чем-то негромко переговаривавшихся, как по команде замолкли, подскочили и низко поклонились нам.

— Спасибо, что пришли помочь, — сказала я. — Подождите еще немного. Герасим, проводи людей в кухню и проследи, чтобы им дали хлеба и каши. Передай Акульке, что я… — Спохватившись, я хлопнула себя по лбу. — Погоди, сама с тобой схожу.

Герасим с улыбкой покачал головой, похлопал себя по груди раскрытой ладонью.

— Справишься? Хорошо. Тогда как отведешь, кликни кого-нибудь из мальчишек, чтобы люди не скучали.

Чтобы приглядели за посторонними, хотя кто за кем еще приглядывать будет.

— И поможешь мне с пчелами.

Он поклонился, а следом и мужики.

Мы с Варенькой отправились в сарай, собирать инструменты и рамки. Я как раз намеревалась просить кого-нибудь из мужчин помочь перегрузить улей в тачку, когда появился Герасим.

Полированное дерево улья заблестело в закатных лучах, когда дворник выкатил тачку из сарая. Отец Василий улыбнулся.

— Смотрю, вы времени даром не теряете. Но действительно ли пчелы благосклонно примут ящик? Ведь они привыкли гнездиться в дуплах деревьев.

— Примут, — ответила вместо меня Варенька. — Уже приняли подобные. Глаша мне показывала, и наблюдать за пчелами так интересно!

— Тогда я в самом деле очень рад, что несостоявшееся вместилище смерти послужит новой жизни. Пожалуй, я мог бы освятить вашу пасеку прямо завтра с утра.

— Но я планирую еще…

— Неважно. Доброе начало тоже требует благословения.

Я не стала смотреть, как обследуют тело: хватало забот с пчелами. Нужно было успокаивать их магией и дымом, осторожно раскрыв колоду, пласт за пластом вынимать сломавшиеся соты и срезать те, что уцелели. Внимательно осмотреть их, прежде чем мягкой щеткой стряхнуть пчел в новый улей. По счастью, матка осталась невредима, и когда я переселила ее в улей вместе с куском сот, пчелы потянулись к своей королеве.

Солнце опускалось все ниже, тени становились все длиннее, и поэтому я не стала возиться с растопленным воском, чтобы вклеить в пустые рамки расплод и соты с медом, а просто и безыскусно привязывала подходящие по размеру куски бечевками к деревянной основе. Пчелы приклеют их прополисом.

Варенька помогала мне, и без нее я провозилась бы куда дольше. А что она старательно поворачивалась спиной к телу и лишний раз не оглядывалась — понятно и объяснимо. Впрочем, труп оставался на пасеке недолго. После осмотра Иван Михайлович заявил, что более обстоятельно изучит его в помещении, и я отправила Герасима за мужиками, чтобы помогли перенести тело.

Иван Михайлович собирался уйти в дом, но его окликнул Стрельцов.

— Иван Михайлович, отец Василий, я бы еще хотел попросить вас стать свидетелями при осмотре погреба. — Он обернулся ко мне. — Глафира Андреевна, вы не возражаете? Спуститесь с нами?

Показалось мне, или его слова прозвучали чуть напряженно? Будто он ждал, что я начну ему запрещать.

Как будто я могу что-то запретить должностному лицу при исполнении!

— Если одного раза вам не хватило, осматривайте сколько угодно.

— Я не успел обследовать стены и пол на возможные тайники, — зачем-то объяснил он. — Из-за… известных вам обстоятельств.

Интересно. Отец Василий был в курсе «обстоятельств», у Ивана Михайловича тоже наверняка возникнут вопросы, когда он увидит, что творится в омшанике. Стрельцов опасается, что в кустах еще кто-то сидит? Или что мужики, которые унесли труп, услышат что не надо?

— Делайте что считаете нужным. Только, пожалуйста, не заставляйте меня снова лезть в погреб. Я вполне доверяю батюшке и доктору, — я обозначила реверанс в их сторону, — чтобы не отрываться от более неотложных дел.

Стрельцов не стал настаивать. Уже когда он открыл дверь омшаника, я вспомнила кое-что.

— Не будете ли вы так добры заодно посмотреть, есть ли у этого погреба гидроизоляция?

— Что, простите?

Я мысленно хлопнула себя по лбу.

— Глиняный замок. Ну, знаете, слой глины вокруг, чтобы грунтовые воды не затапливали.

— Знаю, — кивнул он. — Удивлен, что и вы об этом знаете.

Наверное, стоило бы придержать язык, но я устала от его намеков.

— Барышня не значит дурочка. Возможно, многие из нас играют эту роль, чтобы кавалерам было проще чувствовать себя на высоте. Что может быть приятнее, чем объяснять восхищенной глупышке элементарные вещи?

Варенька хихикнула. Стрельцов на миг стиснул челюсти.

— Прошу вас помнить о том, какое влияние вы оказываете на мою кузину. Некоторые рассуждения не совсем подходят для ушей юной барышни.

— Потому что чересчур умная невеста — не лучший товар на брачном рынке? — окончательно взбеленилась я. — Возможно, даже хуже, чем порченая девка?

Варенька ахнула, закрыв рот ладонью. Отец Василий укоризненно покачал головой. Даже Иван Михайлович заметно смутился.

— Глафира Андреевна! — возмутился Стрельцов. — Я не позволю вам…

— Не позволите перестать делать вид, будто мир устроен не так, как есть на самом деле? Будто показная