Навсегда моя - Инна Инфинити

- Есть один нюанс.

- Какой? - настораживается.

Ну, была не была.

- Мой бывший муж.

Лицо Ильи вмиг приобретает строгое и жесткое выражение.

- А что он? Снова приезжал?

- Да.

- И что хотел? - в голосе Ильи слышится плохо скрываемая злость.

- Я много думала и решила позволить ему общаться с Оскаром.

Сейчас будет взрыв…

- Что?! - Илья подскакивает на ноги. - Элла, ты в своем уме?! Зачем?! Он бросил тебя беременной! Он даже алименты не платил! Тебе повезло, что тебя заметили в театральном и пригласили сниматься. А если бы нет? Да тебе бы элементарно не на что бы было растить ребёнка.

- Да, ты прав, - отвечаю тихо и спокойно. Мне нельзя тоже переходить на эмоции, потому что тогда точно будет скандал. Мне надо действовать на понижение градуса. - Но это все мои личные обиды на бывшего мужа. Мои, понимаешь? Но Оскар ведь тут ни при чем.

- Как ни при чем? Он бросил Оскара! Бросил своего ребёнка!

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Илья вспылил и не собирается успокаиваться.

- Оскар этого не понимает. Он просто хочет папу. И я буду последней сволочью, если лишу ребёнка отца из-за своих личных обид на него. Послушай, я тоже не в восторге от того, что Севастьян появился на моем пороге. Но он отец Оскара.

- Отец, который сначала отказался от своего ребёнка, а потом внезапно передумал, - ухмыляется. - Ну просто отец года! Премию ему!

Илья отступает на пару шагов и отворачивается от меня. Скрестив на груди руки, смотрит в окно. По тяжело вздымающимся плечам понимаю: Илья сильно зол.

Я очень расстроена. Мы не виделись три недели, а теперь весь день испорчен скандалом. У Севастьяна определенно талант: портить мне жизнь.

Ненавижу его.

- Вы планировали ребёнка? - вдруг спрашивает Илья и поворачивается ко мне.

- Что?

- Оскар был запланированным ребёнком? Или ты залетела?

От столь неожиданного вопроса я впадаю в ступор. Даже не знаю, что сказать. Первый порыв - ответить вопросом на вопрос: «А почему ты спрашиваешь?».

Когда мое удивление чуть сходит, я понимаю: ответить-то мне нечего. Потому что я сама не знаю ответа. И не раз задавала этот вопрос себе.

Севастьян дважды занялся со мной сексом без защиты. Он сделал это намеренно. Почему - загадка.

- Нет, мы не планировали ребёнка. А что?

- Просто интересно. Но все равно это не оправдывает твоего бывшего мужа.

- А я и не пытаюсь оправдать Севастьяна.

- Значит, теперь ты будешь регулярно видеться с ним и общаться?

Разговор переходит в еще более нежелательное русло. Илья ревнив. Странное качество для актера. Особенно если состоишь в отношениях не с обычной девушкой, а тоже с актрисой.

- Только по вопросам Оскара.

- Он уже проводил с вами время?

Вздохнув, встаю с дивана и подхожу к Илье. Беру его лицо в ладони.

- Пожалуйста, - прошу слезно. Нет, не прошу. Умоляю. - Мне очень тяжело из-за того, что он вернулся. Я не хотела этого. Я его не звала. Но он вернулся и предъявил требования. А я всего лишь стараюсь поступать так, как лучше для моего сына.

Мои слова ни капли не смягчают Илью. Он недовольно свел брови на переносице, сжал губы в нитку. Я встаю на носочки и целую его, но не помогает.

- А теперь я не просто предлагаю тебе переехать с Оскаром ко мне. Я настаиваю на этом, Элла.

Глава 17. Ревность

Севастьян

Сегодня он ночует у Эллы. Илья этот.

Я видел его со своего балкона. Уже поздно, за двенадцать ночи перевалило. Сначала их с Эллой силуэты маячили на кухне. А потом свет на кухне погас, но загорелся в спальне. Элла зашторила окна, и теперь я могу только догадываться, чем они занимаются.

Я стою, как дурак, на своем балконе ледяной октябрьской ночью, но даже не чувствую холода. Потому что кровь в венах кипит, как в адовом котле. Меня накрывает ревностью и болью. Скулить хочется, как подстреленной собаке. Дышать не могу от разрывающей меня бури.

Может, рвануть сейчас к Элле и свернуть этому Илье шею?

Начинается дождь. Бьет меня по лицу и телу большими холодными каплями, больше похожими на мелкий град. И только когда промокаю насквозь, отрываю взгляд от окон Эллы, в которых горит приглушенный интимный свет, и ухожу с проклятого балкона.

Я знаю, как Элла может любить. Я познал ее любовь всю, прочувствовал каждой клеткой своего тела. И не могу поверить, что точно так же она любит его. Илью этого.

«Да, люблю. Сильнее, чем любила тебя».

Даже сильнее чем меня.

Разве возможно сильнее?

Элла отдавалась мне без остатка. Вручила мне свою душу и свое сердце. Была настоящей женой, а не фиктивной. Она горела в моих руках. И я горел вместе с ней.

Но обстоятельства оказались сильнее. Рядом со мной Элла была под угрозой. Единственным способом защитить ее было развестись и полностью оборвать связь. Заставить Новосельцева поверить, что это был фиктивный брак. Беременность Эллы все осложнила. Угроза над ней возросла. Будучи беременной, Элла была еще более уязвима. Я предлагал ей аборт, хотя на самом деле, конечно, не хотел этого. И рад, что Элла меня не послушала и родила Оскара. Несмотря на то, что беременной находилась в огромном риске. Счастье, что Новосельцев не прознал про положение Эллы. Иначе ему бы доставило отдельное удовольствие не просто убить мою жену, а убить мою беременную жену.

Я должен был дистанцироваться от Эллы. Я не мог быть рядом с ней и ребёнком до тех пор, пока Новосельцев спокойно ходил по земле. Я должен был сначала разобраться с ним. Конечно, я понимал, что, во-первых, вряд ли Элла когда-нибудь меня простит, а во-вторых, с высокой вероятностью у нее появятся новые отношения. Возможно, выйдет замуж. Мне было больно, но такова была цена ее благополучия. И благополучия моего сына.

Сейчас, когда ни Элле, ни Оскару больше ничего не угрожает, я могу быть рядом с ними. Я отчаянно хочу этого. Однако Элле я больше не нужен. Закономерно и логично. Однако нестерпимо больно. Элла может ненавидеть меня, может выйти повторно замуж, может родить новых детей. Это ее право. Но Элла точно не может запретить