Игровая площадка для грешников - Кэролайн Пекхам

все начали препираться, и я попыталась побороть улыбку, которая хотела расползтись по моим губам от такой знакомой сцены. Я закрыла глаза и начала танцевать под музыку, которая теперь гремела из динамиков, позволяя им продолжать в том же духе и скучая по Маверику, поскольку я представляла, как он объясняет какую-нибудь причину, по которой он был настоящим победителем, и шепчет мне на ухо, что мы должны просто убежать и бросить этих идиотов, пока они спорят.

Они втроем, наконец, замолчали, и я приоткрыла один глаз, обнаружив, что все они просто пялятся на меня, как на сумасшедшую. Но если серьезно, мы были посреди танцпола, полного пены, в то время как все вокруг нас веселились. Они были единственными придурками, которые сейчас не танцевали.

Джей-Джей ухмыльнулся и объявил, что собирается принести нам выпить, и я решила придерживаться своего собственного решения. Один день притворяться, что я их не ненавижу. Поэтому я схватила за руку Чейза, а затем Фокса и сурово посмотрела на них.

— Потанцуйте со мной, — скомандовала я и пошла дальше, увидев в их глазах зарождающийся протест. — Давайте просто потанцуем, как будто мы не ненавидим друг друга, и мы сможем вернуться к этому прямо сегодня вечером. Но у меня действительно не так много дней, когда я так много улыбаюсь, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Так может, вы оба просто вытащите головы из задниц и выпьете, блядь? Мы все можем надраться и притвориться, что ничего этого не было. Только сегодня.

Фокс выглядел огорченным моими словами, а Чейз — скептически настроенным, но когда Джей-Джей снова появился с подносом, полным шотов, которые подозрительно выглядели так, будто он их украл, все они взяли по паре и, казалось, уступили моей просьбе. Обжигающий запах алкоголя проник мне в горло, и мы все начали танцевать в пене, ведя себя как беззаботные дети, которыми мы когда-то были.

Вскоре мы все были покрыты скользкой белой пеной, а девушки с пушками продолжали покрывать всех. Я почти никого не могла разглядеть, так как вокруг нас поднималась белая пена, а из динамиков доносились звуки песни «Разбей мое сердце» Дуа Липы, и я пыталась игнорировать слова и то значение, которое они могли бы иметь для меня и этих безрассудных парней.

Возможно, я и не могла видеть чертовски много, но я чувствовала их руки, когда они втроем оставались рядом со мной, прикасаясь ко мне и прижимаясь ближе, пока мы танцевали, отчего по моей коже пробегали искры энергии, а дыхание становилось тяжелее. Я прикусила губу чтобы не высказать любые протесты из-за этих действий, и просто наслаждалась этим, хотя знала, что не должна этого делать. Было невозможно быть уверенной, чья рука была чьей, поскольку я была вынуждена постоянно закрывать глаза из-за пузырей и толкотни новых участников вечеринки вокруг нас. В этом был какой-то запретный трепет, которому я отказывалась давать название.

Чем дольше звучала музыка, тем больше я чувствовала, что мне действительно нравится находиться в их компании. Мы пробирались на эти мероприятия, когда были подростками, и устраивали подобные вечеринки при любой возможности, и привычность просто веселиться с моими мальчиками взывала ко мне, как теплое одеяло и вкус дома. Это было горько-сладко, и я знала, что буду страдать из-за этого, как только спущусь с этого кайфа, но в тот момент я ничего не могла с собой поделать, мне просто хотелось это почувствовать. Притворяться, что ничего такого, что могло бы сломить нас, никогда не случалось; мы по-прежнему были просто самими собой, и я была счастлива, цельная, несломленная и желанная.

Чья-то рука нашла мою в перерыве между песнями, и я засмеялась, когда меня вытащили из-под давления тел, быстро потеряв из виду других парней, поскольку толпа сомкнулась на том месте, которое мы занимали, и море белой пены сделало невозможным узнать кого-либо среди нее.

Когда мы оказались в дальнем конце вечеринки, я обнаружила, что Джей-Джей ухмыляется мне, заговорщически оглядываясь по сторонам, и потянул меня за собой к стене шатра, который служил баром.

— Что ты задумал, Джонни Джеймс? — Спросила я, мой пульс учащенно забился от этой совершенно новой части наших игр, когда он прижал меня спиной к толстому брезенту.

— Я сказал Фоксу, что мы собираемся выпить, — сказал он, его глаза горели жаром, от которого у меня сжались пальцы на ногах, а плохие идеи проносились в голове и теле одновременно. — У нас есть целых пять минут свободы, прежде чем нам нужно будет возвращаться. Давай используем их по максимуму.

— Я все еще злюсь на тебя за то, что ты мне солгал, — предупредила я, но на самом деле не чувствовала правдивость этих слов прямо сейчас: кайф от алкоголя, солнечный жар и ритмы музыки унесли меня прочь от моего гнева, и я не хотела возвращаться к нему снова сейчас.

— Тогда позволь мне загладить свою вину, — настаивал он, вторгаясь в мое личное пространство и забирая поцелуй еще до того, как я решила, буду ли я предлагать ему его.

Но в тот момент, когда его губы нашли мои, я пропала. Огонь горел под моей кожей, и я застонала ему в рот, просунув руки под его футболку, чтобы почувствовать, как пена скользит по его мышцам.

Мое сердце забилось в головокружительном ритме, и когда моя ладонь скользнула вверх по его груди, я почувствовала, как его собственное сердце вторит моему удар за ударом. Это было безумно, глупо и волнующе, и мне было так чертовски хорошо, что я никогда не хотела, чтобы это прекращалось.

Джей-Джей голодно зарычал, прикусив зубами мою нижнюю губу, и я ахнула, когда он расстегнул мои шорты, а его рука скользнула внутрь них, и между моими бедрами разгорелся жар.

— Джей-Джей, — выдохнула я, понимая, что должна отказать, хотя прозвучало это как мольба.

— Пять минут, красотка, — прорычал он. — Позволь мне показать тебе, почему я так дорого беру за свое время.

Была сотня протестов, которые я должна была высказать в ответ на это безумие, но когда пальцы Джей-Джея проникли внутрь меня, а его рот снова накрыл мой, я обнаружила, что забыла обо всех них и вместо этого могла только отдаться власти, которую он имел надо мной.

Я получил приличный кайф после хрен знает скольких бутылок пива, но сигарета в моих губах была и вполовину не такой сладкой, как то, чего я действительно хотел. Роуг и Джей-Джей исчезли,