Романовы forever - Анна Михайловна Пейчева

Бланк. Пусть назовет в честь матери ее родной Екатеринбург – и неплохо получится: Еленбург. Покороче, по крайней мере. Юрка должен согласиться. Из него выйдет цесаревич ничуть не хуже, чем из буддиста Алексея Николаевича Романова.

Нет, в следующем выпуске «Факела» не должно быть никаких подробностей «самой ответственной научно-технической задачи за последние 780 тысяч лет». Незачем забивать головы граждан всякой ерундой. И про Третью мировую официального объявления пока давать не будем, решил барон. Война пока где-то далеко, у людей и без нее забот хватает. Слухи про испанскую агрессию по стране ходят, но и пусть ходят дальше. Вот в этом случае разгильдяйство глашатаев ему очень даже на руку. Напуганным, дезориентированным народом легче управлять.

Барон затянулся сладким вишневым дымом и блаженно прикрыл веки. Он был искренне благодарен Великому электрическому краху. На жизнь в отсталых странах, вроде того же Таиланда, отсутствие электричества никак не повлияет. Копошились они там в своих шалашах, ну и дальше будут копошиться. За Юрку барон был спокоен. А вот в чрезмерно высокотехнологичной Российской империи крах еще сделает свое черное дело.

Средневековый хаос, наступивший после 17-го мая, выявит – уже выявил – истинные качества лидеров империи. Главы государств сейчас должны показать характер – или его отсутствие. Екатерине больше не помогут гаджеты и прочие новомодные вау-эффекты. Народ наконец-то разглядит, насколько это жалкая, безвольная личность. И насколько хорош он, Борис Ильич Бланк. Великий потомок великого предка. Человек с сумасшедшей харизмой и бесценными генами.

Тряхнув лысой головой, барон очнулся от сладких грез и продолжил изучение серого листка.

«Взрыв на заводе огнегасителей

30 мая на предприятии под Сердоболью (Выборгская губерния, Великое княжество Финляндское) прогремел мощный взрыв. Как признался директор завода, он проигнорировал распоряжение Её Величества Императрицы Екатерины Николаевны и отдал приказ запустить солнечные генераторы – с тем, чтобы подать электрический ток на производство. По словам руководителя предприятия, он был «обеспокоен резко возросшим количеством пожаров в округе и не мог оставить пылающую страну без огнегасителей, а потому решил рискнуть». Уже через 40 секунд воспламенились провода, зашитые в стены здания, а еще через 7 секунд взорвался пульт управления главным конвейером. К счастью, обошлось без серьезных жертв. Поскольку специализация завода – огнегасительные порошки на основе различных минеральный солей, пожар в цехе потух, не успев начаться».

– Вот и хорошо, будет другим ослушникам наука, – удовлетворенно пробурчал Бланк. – Да и зачем оно вообще, это электричество? Если у человека есть слуги, никакое электричество ему и даром не нужно… Эй, Тишка, чтоб тебя! Где мой «Крюг» двадцать восьмого, в конце-то концов? Да куда паршивец запропастился? – В дверь торопливо вбежал лакей с ведерком, из которого торчало золотистое горлышко бутылки. – Ну наконец-то, сподобился… Так, батенька, что-то я не понял. А лед где? Что значит – не заморозить на жаре? И что же я, по-твоему, должен пить мой «Крюг» двадцать восьмого года теплым? – Барон был не на шутку раздражен. – С тем же успехом, паршивец ты эдакий, я могу и березовый сок тут хлебать из чашки. Нет, бестолковая твоя голова, не надо мне нести березового сока. Лед лучше притащи. А мне откуда знать, откуда тебе его взять! Все, пошел вон.

Морщась от неправильной температуры шампанского стоимостью в одну тысячу восемьсот сорок рублей, или в восемь пенсий императора в отставке, барон сделал пометку в кожаной записной книжке: «Декабрь – начать заготовку ледяных блоков на Байкале». Потом лениво пробежался глазами по «подвалу» газетки: «Императрица голодает вместе с остальными петербуржцами… Отказалась от льготных пайков… Заметно похудела и осунулась… Разделяет с народом все тяготы кризиса…»

Бланк неодобрительно покачал головой. Ход мыслей корреспондента «Факела» ему категорически не нравился. Нет, сама новость была очень даже хороша – Екатерина по-прежнему тихо сидела в Петербурге, явно не собиралась сбегать в Сибирь и мешать новому премьер-министру руководить ее государством. Но подача, батеньки мои, что за подача новости! Что за неуместное сочувствие к ее (пока еще) величеству! И это в его-то ручном «Факеле»!

Барон черкнул в тисненом блокноте: «Уволить автора заметки про Е.Р.» и залпом допил горячее шампанское, обругав лакея Тишку последними словами за отсутствие льда в тридцатиградусную жару. Затем он взглянул на циферблат карманных золотых часов на цепочке, с кряхтеньем поднял себя из кресла и принялся готовиться к вечернему балу. Через несколько минут начнут подъезжать гости. А Бланк пригласил решительно весь «сибирский Петербург», а также новоприбывших министров с депутатами, на прием в своем роскошном фамильном особняке.

Тишка подал барину белый шейный платок из тонкого накрахмаленного муслина. Бланк, стоя перед зеркалом в белой же щегольской рубахе и сливочных полосатых панталонах, перекидывал концы платка то так, то эдак, пока под его обвисшим двойным подбородком не образовалось наконец нечто вроде пачки Жизели из одноименного репертуарного балета Мариинского театра.

Потом Тишка чуть не уронил расшитый заморскими павлинами жилет – единственную яркую деталь в монохромном бальном гардеробе хозяина – за что тут же получил увесистый подзатыльник и страдальческий выкрик: «До инфаркта, паршивец… До инсульта ведь доведешь, батенька!» Исключительно в медицинских целях барону пришлось выпить залпом еще один бокал кипяченого «Крюга» двадцать восьмого года. После лечебной процедуры жилет был благополучно застегнут на выдающемся вперед животике барона, Тишка торжественно, как царскую мантию, подал Бланку черный фрак – короткий спереди, с длинными хвостами сзади. И завершающий штрих – белые хрустящие перчатки, без которых кавалер мог даже не рассчитывать на танец с великосветскими леди.

Барон, похожий на самую толстую ласточку за последние 780 тысяч лет, отправился к парадной лестнице дышать на прибывающих гостей шампанским.

Особняк Бланка располагался в центре Иркутска, но несколько в отдалении от шумных проспектов, посреди уютного тенистого парка. Усадьба была обнесена кованым забором, который по своей затейливости мог поспорить и с оградой столичного Летнего сада. Семья Бланков ни в чем не нуждалась с тех самых пор, как в 1840-м году военный врач Александр Дмитриевич Бланк дослужился до потомственного баронства. Сын его Илья закрепил фамильное благосостояние, сделавшись успешным сибирским финансистом. Внук Дмитрий и правнуки тоже не подкачали, продолжили династию банкиров, и вот результат: у семьи Бланков был самый изысканный дворец от Байкала до Ладоги, акции двух крупнейших банков империи в кармане и Историческое общество для души.

Окружающие всегда считали Бланков не только самыми богатыми, но и самыми скучными людьми от Байкала до Ладоги. В начале двадцатого века никто и не подозревал, что занудный, достопочтенный банкир Дмитрий Ильич Бланк, подслеповато рассматривающий просителей в треснутое пенсне,