Восхождение к любви - Люси Гордон

Не желая торчать в четырех стенах, Мэнди, вместо того чтобы вернуться в отель, бродила по улицам Милана, пока не устала.

А чего я ожидала? Я была идиоткой, живя мечтами. Дело не в том, что он меня не знает. Он не хочет меня знать. Мне следовало бы уехать, но я пока не могу, потому что он должен кое о чем узнать.

В конце концов она вернулась в отель и позвонила своей подруге Сью, которая теперь жила вместе с ней в ее лондонской квартире.

– Ну как все прошло? – спросила Сью.

– Ужасно. Он теперь абсолютно другой человек. О Сью, я не знаю, что мне делать. Я думала, что все будет просто. Мне с самого начала не следовало питать иллюзий. Я спрашивала себя, почему он даже не попытался со мной связаться, но как он мог, когда не знал, существовала ли я в реальности или была плодом его воображения.

– Ты что-нибудь ему сказала?

– Нет. Придется ждать подходящего времени, только, боюсь, оно никогда не наступит.

– Мэнди, ты все еще его любишь?

Глубоко вдохнув, она ответила:

– Даже не знаю. Теперь это совсем другой человек.

– Дэнни только что проснулся. Он выучил новое слово и хочет тебе его сказать.

Мэнди улыбнулась.

– Передай ему трубку.

Мгновение спустя на другом конце провода послышалось сопение.

– Привет, дорогой. Это мамочка. Я люблю тебя.

– Мышь!

– Это твое новое слово? Ты у меня такой умный.

– Мышь, мышь, мышь! - прокричал Дэнни. – Мама, мама, мышь!

– Да, дорогой, – произнесла она сквозь слезы. – Я так по тебе скучаю, но сейчас я нужна папе. Я люблю тебя.

Положив трубку, она расплакалась при мысли о ребенке, который не знал своего отца, и отце, который не знал своего ребенка.

На следующее утро Мэнди разбудил телефонный звонок. Это была Лючия.

– Он говорит, что вы должны вернуться. Прямо сейчас. Пожалуйста, приходите поскорее. Вы даже не представляете, как он невыносим, когда не получает то, чего хочет.

– Сейчас буду.

Быстро одевшись, Мэнди отправилась к Ренцо. Он ждал ее в той же комнате, в которой они разговаривали вчера. Он сидел в инвалидной коляске, но выглядел лучше.

– Спасибо, что так быстро пришла, – сказал он. – Вчера я был с тобой груб. Прости меня.

– Конечно. Ты плохо себя чувствовал.

– Я пригласил тебя, потому что мы были вместе во время той лавины. Мои воспоминания обрывисты, но тебя я помню.

Он с трудом произнес последние слова, потому что они тревожили его. Встреча с этой женщиной, незнакомой и в то же время знакомой, была для него настоящим потрясением. Чтобы справиться с ним, он выставил ее из дома. Но не смог от нее отделаться. Она вернулась ночью, принеся с собой целую череду волнующих образов.

В результате падения он серьезно повредил кости таза и позвоночник. Воспоминания о той мучительной боли преследовали его до сих пор.

Во время долгих недель в больнице он думал, что сошел с ума. Ему виделись многие вещи, которым он не мог найти объяснение. Кружащиеся танцоры, солнце, садящееся за горы, и маленькая черная кошечка.

Он вышел из больницы намного раньше, чем ему советовали врачи. Ему нужно было возвращаться к своему бизнесу, который без него начал нести убытки. Он говорил себе, что держит все под контролем. Боли были сильные, но он с ними справлялся. Его сотрудники уважали его и безропотно ему подчинялись.

Лишь одно выбивало его из колеи. Иногда во сне к нему являлась красивая кошка с блестящей черной шерсткой и зелеными глазами.

Она приходила и прошлой ночью, дразня и провоцируя его, пока он не проснулся, весь дрожа.

Для такого твердого и решительного человека, как он, был только один выход: встретиться с опасностью лицом к лицу и устранить ее.

– Не хочешь присесть? – вежливо предложил он Мэнди, указывая на стул, затем наполнил ее чашку чаем. – Кажется, вы с Генри предпочитали чай.

– Ты его помнишь? – спросила Мэнди.

– Разве его можно забыть?

– Он погиб.

– Я знаю. Так же, как Джоан и Питер. Я считаю себя виноватым в их смерти. Мне не следовало позволять им идти со мной. – Прежде чем она успела что-то сказать, он сменил тему: – Я попросил Терезу приготовить для тебя настоящий английский завтрак.

Когда Тереза принесла кукурузные хлопья, яичницу с беконом и тосты, Мэнди поблагодарила ее. Она была не столько голодна, сколько рада возможности помолчать и подумать. Вчера Ренцо был резок и груб, сегодня – обходителен и спокоен, но в этом спокойствии чувствовалась настороженность. Она бы предпочла иметь дело со вчерашним Ренцо.

– Я был слишком взволнован, чтобы спросить твое имя, – произнес он. – Лючия назвала мне его, когда ты ушла. Я помню, что со мной в хижине была Мэнди Дженкинс. Ее вещи были найдены вместе с моими. Ведь мы были там, правда?

– Да, два дня.

– Наверное, там было очень неудобно. Я помню, что часть хижины отсутствовала и было очень холодно.

– Мы заворачивались в одеяла и питались консервами, оставшимися на кухне.

– Какой печальный конец для путешествия, которое так хорошо начиналось. Я помню, как мы с тобой выясняли отношения. Кажется, тебе не понравилось мое замечание в твой адрес.

– Ты сказал, что я хрупкая и слабая.

– Но ты доказала мне обратное. Ты оказалась лучше подготовлена, чем я ожидал.

– Да, мы с тобой много раз друг друга удивляли. Это была попытка намекнуть на то, что их связывали близкие отношения.

– Должен признаться… – начал Ренцо, но затем увидел приближающуюся к ним экономку. – Да, Тереза, будьте добры, налейте нам еще чаю.