Кровавая любовь - Карина Халле

Онни пожимает плечами.

— Калейд задавался тем же вопросом. Значит, на это должна быть причина. Серьезная причина. Вот почему я здесь. Убедить тебя приехать в Хельсинки, чтобы ты мог объединиться со своим братом и положить этому конец.

Я смотрю на Онни так, словно он, черт возьми, выжил из ума, потому что он не может всерьез говорить эти слова.

— Ты же шутишь. Объединиться? Ты понимаешь, как нелепо это звучит?

— Понимаю, но я серьезно. Посмотри на меня, Абсолон, увидишь, что это так.

Вампирам трудно лгать друг другу. Трудно, но не невозможно.

— Ты хороший человек, Онни, но ты тупой, как чертов столб. Ты действительно думаешь, что я поеду в Финляндию, поверив твоим словам, будто Калейд хочет работать со мной?

Онни выглядит обиженным.

— Ты мне не доверяешь?

— Нет, — резко говорю ему. — Я никому не доверяю. Именно поэтому я все еще жив, — делаю паузу, изучая его мгновение. Онни говорит правду, и это странно, но он может убеждать сам себя. — Ты ведь понимаешь, что это похоже на ловушку, верно? Калейд спрашивал обо мне, или это твоя идея?

Онни смотрит мне прямо в глаза.

— Он спрашивал о тебе. Сказал привезти тебя в Хельсинки, если смогу.

Я прищуриваю глаза, волосы встают дыбом.

— Привезти меня? — холодно повторяю я. — Любыми средствами?

Он криво улыбается мне.

— Ты же знаешь, что это было бы невозможно. Я лишь могу отстаивать его правоту и вежливо упрашивать.

Я колеблюсь.

— Он упоминал Ленор? — спрашиваю я.

— Твоя малышка-ведьма? — спрашивает Онни. Если бы я не уловил нежность в его голосе, то, вероятно, разорвал бы его надвое за использование такой снисходительной фразы. — Нет.

Хм-м-м. Калейд должен знать, что Ленор уничтожила Яника, но если он не спрашивает о ней, то, по крайней мере, она не является мишенью. Если бы это была ловушка. А я уверен, что это она и есть.

— Что ж, ты знаешь мое мнение, — говорю Онни, прежде чем допить вино и подняться на ноги. — Не думаю, что ты лжешь, но вряд ли можешь винить меня за то, что я не доверяю своему брату. Если бы он правда хотел — нуждался — в моей помощи, он доказал бы это, приехав сюда, в мои владения. Для меня поехать в Хельсинки — равносильно тому, чтобы лезть в петлю. И, прости, но моя жизнь только что вновь приобрела краски. Не хотелось бы так скоро помирать.

Я смотрю на Вульфа, не забывая быть хорошим хозяином.

— Как думаешь, ужин для Онни уже готов?

Онни выпрямляется, глаза широко раскрыты от возбуждения, зрачки краснеют от голода.

— О, я и забыл. Не помню, когда в последний раз пил американскую кровь. Пожалуйста, скажите мне, что это мужчина. Молодой.

— Так быстро нельзя выбрать, кого хочешь, — осаждает его Вульф. — У нас есть женщина, которой чуть за тридцать. Жаль тебя разочаровывать.

Онни отмахивается от него и встает со своего места.

— Никакого разочарования. Я уверен, она будет великолепна на вкус. Кроме того, — он обводит жестом комнату, — все это так… аккуратно и удобно, когда нет тел, от которых нужно избавляться. Конечно, теряются острые ощущения от убийства, но видимо, согласие в наши дни популярно. Кстати, Абсолон, Калейд начал копировать тебя.

Я приподнимаю бровь.

— Копировать меня?

— Чуть-чуть. — Он сжимает большой и указательный пальцы вместе. — Теперь у него есть логово за пределами Красного мира. Несколько людей, которых он любит держать рядом. Они живут с ним. Калейд питается от них. Да еще и по их собственной воле. Ничем не отличаются от твоих маленьких волонтеров. Раньше он был ненасытен, возможно, набирался сил для борьбы с вашим отцом, настолько, что полиция Хельсинки начала поднимать тревогу из-за серийного убийцы в городе. На какое-то время тот начал ввозить русских из Санкт-Петербурга, но это стало немного рискованно. Полагаю, твой, э-э, респектабельный подход к кормлению сказывается на нем.

— Поверю в это, когда сам увижу, — говорю я, кладу руку ему на плечо и веду его к донору в «Темную комнату».

И даже не видя, я начинаю догадываться, что это правда.

Глава 5

Ленор

— Вау. Ты чертовски пьяна, — замечает Аметист, кладя мою руку себе на плечо. — Прям серьезно.

— Ты тоже, — напоминаю ей. Не могу нормально идти, так что мне нужна ее поддержка, но радуюсь. Черт возьми, я сделала это. Выпила столько много, что снова почувствовала себя человеком.

— Я под кайфом, — говорит Аметист. — Счастливая, навеселе. Но при этом достаточно трезвая, чтобы поймать нам такси и поехать домой.

Полагаю, она права, хотя мне и нравится гулять. Мы начали наш поход по барам в Кастро, а закончили здесь, в Аппер-Хейте. Я не хотела идти в «Монастырь», потому что он напоминал о плохих временах. Поэтому мы забежали в несколько заведений на Хейт-стрит, заказывая шоты.

Ладно, возможно, я единственная их пила. И была полна решимости напиться до чертиков, а из-за моей вампирской стороны потребовалось много алкоголя, чтобы довести себя до такого состояния. Но, ставлю один балл в свою пользу, текила сработала.

И, честно говоря, мне это было очень нужно. Когда Аметист сказала, что мы должны пойти на девичник, о котором говорили уже некоторое время, я ухватилась за этот шанс. Мне просто хотелось выпустить пар, хоть раз почувствовать себя нормальной, заняться тем, чем занималась раньше.

По большей части, это сработало. Мы говорили о жизни, о нормальной жизни, о том, что существует за пределами дома. Говорили о бывших, о друзьях (хотя я старалась особо не распространяться на эти две темы, учитывая, насколько свежи раны), говорили о наших семьях. Я была откровенна с ней о своих отношениях с Солоном (она буквально единственная, кто могла понять, каково это — быть с вампиром), но что бы ни говорила, не могла заставить Аметист открыться о ее чувствах к Вульфу.

Я знаю, что чертовски любопытная, но ничего не могу с собой поделать.

— Эй, — привлекаю внимание Аметист, когда мы стоим на обочине, и она достает свой телефон. Я чувствую себя смелее из-за текилы.

— М-м-м? — отзывается она, постукивая большими пальцами по экрану.

— Тебя, эм, совсем не беспокоит, что я была близка с Вульфом?

Ее глаза на мгновение расширяются, она смотрит на свой телефон. Сглатывает, а затем бросает на меня украдкой взгляд.

— А тебя беспокоит? — спрашивает Аметист.

Я пожимаю плечами.

— Не очень. Я не думаю об этом.