Ледяной ожог - Л. А. Коттон

тебе. Команда отличная. Я думаю, что мне здесь действительно понравится. Пара парней хотят пригласить меня куда-нибудь сегодня вечером, не смог отказать. Итак, отложим наш видеозвонок?

Я начала печатать ответ, но удалила все это, вместо этого нажав «Позвонить». Он прозвучал, в конечном итоге перейдя на голосовую почту. Только на этот раз я не потрудилась оставить сообщение.

Пространство.

Он хотел пространства.

И я не собиралась проводить лето, выпрашивая у него внимание.

Я: Веселись. xo

Просто. По делу. Поддерживаю.

Я нажала «отправить» и сунула телефон под подушку, но он запищал от входящего сообщения.

Надежда расцвела во мне, но разбилась, когда я увидела имя Карсона, а не Джоша.

Карсон: Как прошел твой день? Хорошо ли вел себя Эйден?

Эйден.

Тьфу.

Чем меньше о нем говорят, тем лучше.

Он был в порядке большую часть дня, пока не начал допытываться о Джоше. Задавал вопросы, которые он не имел права задавать.

Я: Это было нормально. Как прошел твой день?

Карсон: Нормально? Давай, Жук, дай мне что-нибудь. Нужно ли мне надрать ему задницу?

Вот за это я бы заплатила, чтобы посмотреть. Я боролась с улыбкой.

Я: Надирать задницу не нужно.

Карсон: Я думал о том, чтобы взять его на лодку послезавтра, ты согласна?

Я: Я должна?

Карсон: Если мне придется идти, то и тебе тоже. Кроме того, мне нужен мой первый помощник.

Я закатила глаза на это.

Карсон: Давай, Жук. В память о старых временах.

Я: Отлично. Я подумаю об этом.

Это было только начало летних каникул; я не могла избежать его — или Эйдена. Но я также не хотела продолжать отвечать на вопросы о Джоше. Не тогда, когда я не понимала, что происходит.

Я была готова быть с ним, показать ему, что я хочу, чтобы все получилось. По крайней мере, я думала, что у меня это есть. Но, возможно, это было опрометчивое решение - пытаться держаться за то, что казалось безопасным и знакомым. Потому что, возможно, часть меня знала, что как только он покинет Дюпон-Бич, наши отношения развалятся, а часть меня не была готова к этому.

Думаю, в некотором смысле, я воспринимала Джоша как должное. Он был добрым, терпеливым и преданным. Или, по крайней мере, он был в Бостоне. Он был всем, что мне было нужно. Но теперь все было по-другому, и я не знала, как к этому относиться.

Наклонившись, я взяла маленькую рамку для фотографий с прикроватной тумбочки и провела пальцем по лицу Далтона. Он был в своей старой школьной хоккейной майке; его рука была перекинута через мое плечо, когда мы смеялись в камеру. Я помню это так, как будто это было вчера — его выпускной год в средней школе. Весь мир был у его ног. Колледж. Его мечты стать профессионалом. И я была его поклонником номер один.

— Боже, я скучаю по тебе, старший брат.

Без сомнения, у него нашлось бы что остроумного и мудрого сказать о моей ситуации с Джошем.

Горе раскололось внутри меня, оставив меня опустошенной. Но это было не только горе. Я знала, что мой брат не позволил бы мне барахтаться. Лежать здесь, полная сомнений в себе и жалости, задаваясь вопросом, что со мной не так, что мой парень не хочет заниматься со мной сексом, зная, что это, вероятно, как-то связано со всеми колебаниями.

Проблема была не в Джоше.

Это был я.

И это был главный удар. Я слишком много раз оказывала ему холодный прием, держа его близко, но никогда не была достаточно близка. Я принимала его как должное, а затем, когда он отстранился, я попыталась удержаться, используя единственный известный мне способ — секс.

Это была моя вина, что мы оказались здесь сейчас, почти в сотне миль между нами, не зная, где я нахожусь.

Я хотела подождать, знать с абсолютной уверенностью, что он был тем самым, прежде чем я переспала с ним. Но, возможно, дело было совсем не в этом. Возможно, я держала его на расстоянии вытянутой руки, чтобы защитить себя. Потому что, если бы я отдала ему всю себя — если бы я пошла ва-банк — а потом он меня бросил, я не была уверена, что смогла бы это пережить.

Потому что я уже потеряла Далтона.

— О, Далт. — Я сморгнула слезы и закрыла глаза, сжимая фотографию.

Я любила своего старшего брата больше всего на свете, и он бросил меня.

Он разбил мое сердце.

И оно никогда не заживало как следует.

Может быть, этого никогда не будет.

***

После вечеринки жалости к себе я спала как убитая. Я даже не ужинала. Так что неудивительно, что на следующее утро я проснулась голодной.

Мама приготовила угощение: блинчики, бекон, яйца, мюсли и фрукты.

— Ого, мам. Это слишком много для... — Раздался звонок в дверь, и я оглянулась через плечо. — Кого-то ждешь?

— Я пригласила Эйдена. Это, должно быть, он.

— Что? — Я заупрямилась, глаза расширились от ужаса, когда я осознала, в каком состоянии нахожусь – поношенная пижама, растрепанный пучок на макушке и усталые, измученные глаза.

Почему так важно, как ты выглядишь?

С внутренним стоном я уронила голову на предплечье.

— Ты прекрасно выглядишь, милая, — усмехнулась мама.

— Что это должно означать? — Спросила я. Я вскинула голову, и она понимающе улыбнулась мне. — У меня есть парень, — напомнила я ей.

— Да, а как дела у Джоша в Толедо?

— Удар ниже пояса, мам, долбаный удар ниже пояса, — крикнула я ей вслед, но она исчезла в коридоре, ни о чем не заботясь.