Порочная королева - Бекка Стил

Она была мокрой, и мой язык поглощал все это. Двигаясь вверх и вниз, пытаясь выпить ее всю. Мои губы зависли над ее набухшим клитором и осыпали его поцелуями. Мне чертовски нравилось, что ее тело умоляло о большем. Может, она и не говорила этого — по крайней мере, пока, — но ее бедра продолжали тереться о мое лицо.

Я взял ее клитор и пососал его, затем я услышал хлопок, который издавали ее губы, когда она отпускала рот того, кого целовала, и стонала.

— Черт. — Ее голос был хриплым и таким чертовски нуждающимся, что я поднес руку к своему члену, пытаясь снять некоторое давление.

— Продолжай ее есть, — прошипел Сэинт.

Я закинул ее ноги себе на плечи и начал пожирать ее. Мой язык трахал ее, пока мои братья что-то шептали ей на ухо. Я не мог разобрать, но я знал, что ей это нравилось, потому что ее киска становилась все влажнее.

Я мог слышать только тяжелое дыхание Эверли и моих братьев. Она продолжала сжимать мой язык, и я знал, что она близко. Я собирался переключить свое внимание на ее клитор, но почувствовал чью-то руку у своего лба, прежде чем я смог это сделать.

Я знал, что они играли с ее клитором, потому что Эверли начала стонать громче. Несколько секунд спустя ее оргазм был у меня на языке, и слышно было только наше тяжелое дыхание.

С такой скоростью у меня были бы синие яйца в течение недели, судя по состоянию моего члена. Я откинулся на кофейный столик. Сэинт и Каллум вернулись по обе стороны от нее. Ее ноги все еще были раздвинуты, грудь обнажена; никто из нас не сделал ни малейшего движения, чтобы помочь ей.

Ее бледная кожа была красиво раскрасневшейся, прекрасного розового оттенка.

— Притворись, что встречаешься с этим придурком, — сказал я ей, — но помни, что эта киска для королей кладбища. — И эти глаза, которые горели похотью, уставились на меня.

15

Она пристально посмотрела на Матео, а он только ухмыльнулся ей. Мы были придурками, но ей нужно было помнить свое место. Несмотря на то, что произошло между нами, несмотря на договор, на кону стояли наши жизни. Один неверный шаг, и все может рухнуть. Самым важным было добиться справедливости для Дейва и Эрика. Мы были в долгу перед ними обоими.

Мы с Эриком сидели на его кровати в приюте, шахматная доска балансировала на потертом покрывале между нами. Он взглянул на меня, когда я стащил его слона с доски.

— Что случилось с твоими родителями?

— Мертвы. Твои?

Опустив взгляд на доску, он нахмурился, обдумывая свой следующий ход.

— Я не помню свою маму. Она умерла, когда мне было три года. Но мой отец… он хороший парень. Он просто… когда умерла моя мама, ему было трудно справиться с этим, и он начал много пить… — он замолчал, снова глядя на меня и пожимая плечами.

— Значит, он все еще жив?

— Да. Он… это не было его решением, чтобы я оказался здесь, но он знал, что это к лучшему. Когда он разберется с собой, он придет за мной. Он обещал. Но я хочу, чтобы вы, ребята, пошли со мной. Теперь мы братья. Я знаю, что он примет вас.

Я с сомнением посмотрел на него. Я хотел ему верить, но один парень, принимающий трех нежелательных мальчиков в дополнение к своему сыну, — это вряд ли могло случиться. Никто не хотел заботиться о нас, даже люди, которые управляли этим домом на полпути. Большую часть времени нас оставляли на произвол судьбы, и это было нормально — я бы предпочел сделать это, чем отвечать перед взрослым в соревновании по власти. Но все это привело к тому, что мы были нежеланными и нелюбимыми.

Эрик, казалось, почувствовал, что происходит у меня в голове. Он всегда умел это делать — читать меня так, как никто другой. Отодвинув шахматную доску в сторону, он слез с кровати.

— Жди здесь.

Когда он вернулся, с ним были Сэинт и Матео.

— Давайте заключим кровавый договор. — Эрик посмотрел на нас троих.

— Что? — Сэинт забрался на кровать рядом с нами, прислонившись спиной к стене. Матео последовал его примеру, рухнув на живот и подперев голову локтями.

— Договор на крови. Да. — Волнение было ясно на лице Матео. — Мы можем использовать мой перочинный нож. Для чего мы заключаем кровавый договор?

Я не мог сдержать смех, и все трое уставились на меня. Не то чтобы я много смеялся — нам здесь было не над чем смеяться, и, думаю, я всегда был самым серьезным из нас четверых. Я был старшим и не мог не чувствовать ответственности за остальных.

На лице Эрика появилась улыбка, и это согрело меня изнутри. Он был самым счастливым из нас четверых, лучом солнца в нашем темном уголке мира. Я даже не хотел думать о том, где бы мы были без его жизнерадостности и постоянного оптимизма.

— Мы собираемся заключить кровавый договор, чтобы показать, что мы братья. Что, когда мой отец вытащит меня отсюда, я не оставлю вас позади. Мы все уйдём отсюда. У всех нас будет дом. Настоящий дом. Вместе.

К тому времени, когда Эверли натянула леггинсы и поднялась на ноги, кровь на пергаменте уже засохла. Она перевела взгляд на меня, ее щеки все еще были соблазнительного розового оттенка. Мой член был твердым, как камень, в джинсах, но я мог позаботиться об этом позже. Мы позаботились о нашей девочке, и теперь я знал, что у нее будут вопросы к нам. Вопросы, на которые я все еще не был уверен, что готов ответить.

— То, что это произошло, не значит, что я забыла, зачем я здесь.

Мои губы изогнулись вверх. Я ничего не мог с собой поделать. В ней было что-то, что заставило меня улыбнуться. Я никогда не знал, что человек может вызвать у меня столько противоречивых чувств, но Эверли каким-то образом справлялась с этим.

— Хорошо, — начал я, обменявшись взглядами с Сэинтом и Матео. Они оба кивнули. — Ты сказала, что твой дядя встречался с двумя другими парнями в церкви, верно? И что-то двигалось под одеялом. Как ты думаешь, это мог быть человек?

Она кивнула, ее глаза были широко раскрыты и встревожены.

— Я думала… Я надеялась, что это