Подкати ко мне нежно - Карли Робин

Блейк куда охотнее говорил о гонках, чем о себе, не понимая, похоже, насколько тесно переплетены обе эти темы. Пробраться за его броню будет непросто, но я начинала думать, что печально известный своей скрытностью спортсмен еще приятно удивит людей.

Самое сложное в написании биографии с датой выхода, назначенной всего через несколько месяцев после конца сезона, – это то, что все приходится делать одновременно. Собирать материал. Брать интервью. Писать. Редактировать. Снова брать интервью. И еще немного редактировать. Потом еще что-то дописывать. Опыт Джорджа в автоспорте позволял ему с легкостью определять, какие аспекты жизни и карьеры Блейка нуждались в более подробном изучении, и я затем начинала копать глубже, чтобы найти те детали, которые потом заполнят страницы. Мы писали в общем файле, так что могли коммуницировать в режиме реального времени, но это все равно выматывало.

Спустя несколько дней подобного режима я решила взять перерыв и расслабиться. Один день, проведенный за чтением у бассейна, меня не убьет. Поппи считала меня трудоголиком и не ошибалась, но отдых давал мне силы идти дальше. Прямо сейчас я в нем нуждалась. Да и виды Французской Ривьеры еще никому не вредили.

Я обнаружила Блейка в шикарном шезлонге возле бассейна, его загорелое тело резко контрастировало с бело-синим полотенцем, на котором он лежал. Я даже не знала, что меня удивило больше: сам факт его присутствия или его плавки. Они были настолько короткими, что я даже не знала, на чем сфокусировать взгляд: на его бедрах, прессе, руках или лице. Повезло, что я была в солнечных очках, и он не мог видеть, как у меня в глазах шарики заходят за ролики. Если бы Микеланджело жил на пять столетий позже, я вам гарантирую, он бы лепил тело Блейка, а не Давида.

Блейк проводил дни где угодно, кроме собственного дома, так что я понятия не имела, почему сегодня он остался здесь, но была слишком потрясена, чтобы спросить. Я выбрала шезлонг на некотором расстоянии от него, не желая лезть в его личное пространство. Блейк кивнул мне в знак приветствия, затем вновь уткнулся в газету, которую держал в руках. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он разгадывает кроссворд. Я, будучи журналисткой, даже не читала бумажные газеты, а он сидел тут, заполняя крошечные квадратики коротким карандашом. «Звезды – они же совсем как мы, обычные люди! Они решают кроссворды, лежа у бассейна своих многомиллионных вилл в Монако!»

Побарабанив карандашом по бумаге, он разочарованно нахмурил брови.

– Можешь мне помочь? Оно понадобится вам, чтобы продолжать. Три буквы.

Благодаря божественному сочетанию его одеколона и солнцезащитного крема я едва имя свое могла вспомнить.

– Эм… понятия не имею. Могу я позвонить другу?

Он ухмыльнулся.

– А я думал, ты в этом хороша, раз так любишь слова.

– Писать слова, – поправила я, – а не отгадывать, основываясь на запутанных подсказках.

Блейк поднял голову, и его взгляд упал на мое тело, прикрытое лишь бикини. Сердце ушло в пятки. Не хватало еще, чтобы Блейк изучал мое тело, словно это самое интересное, что во мне есть. «Мы это уже проходили». Он спал с моделями, а у меня даже промежутка между бедрами не было. Мое тело расплывалось, когда я садилась, и раздувалось, когда я съедала слишком много картошки-фри. Если бы я знала, что он будет здесь, я бы надела слитный купальник или вообще мешок.

– Составители этих кроссвордов – бич моего существования, – буркнул он, вновь уткнувшись в газету. – Готов поклясться, они половину этого дерьма сами придумывают.

Я приложила все усилия, чтобы не рассмеяться от его расстроенного вида – ужасно милый, – затем достала книгу и предоставила Блейка его кроссворду. Я так привыкла видеть его в гоночном костюме или просто в костюме на спонсорских мероприятиях, что мне было сложно сосредоточиться. Его бедра сильно отвлекали. Я, наверное, раз десять перечитала одну и ту же страницу самого свежего романа Эмили Генри, потому что слишком уж разволновалась. Разочарованный рык сорвался с моих губ, и я замерла в ужасе, молясь, чтобы он прозвучал только внутри моей головы. Да куда там.

– Все хорошо? – поинтересовался Блейк.

Несмотря на то, что я все еще могла видеть Блейка периферическим зрением, я с носом зарылась в книжку.

– Ага! Просто момент такой в книге.

«Отлично выкрутилась, Элла», – я мысленно дала себе пятюню.

– Ты ужасная лгунья, Элла.

«Или нет».

– Знаешь, если хочешь, чтобы я и дальше тебе что-то рассказывал, тебе тоже придется со мной делиться.

Эм-м, ну, по контракту я не обязана была так делать. Я не стала отвечать, но краем глаза отслеживала его движения: Блейк поднялся и сел рядом со мной. По всей видимости, вежливое невторжение в чужое личное пространство на меня не распространялось. Я в одиннадцатый раз перечитала одну и ту же чертову страницу. Его практически обнаженное тело оказалось так близко, что мне было сложно в принципе на чем-то сосредоточиться, как дышать бы не забыть. Вдох, выдох. Вдох, выдох. «Ламэйз»[25] должны выпустить обучающие уроки, как дышать, когда необычайно роскошный мужчина сидит в полуметре от тебя, облаченный только в самые короткие в мире плавки. Я бы мешок денег за это отвалила.

– Должно быть, эта страница необычайно интересная.

– Ага.

– Расскажешь, о чем там, дорогуша?

«Угх». Меня бесило, что он так небрежно использовал это ласковое «дорогуша». Это было разоружающе мило.

– Не-а. Но я могу одолжить ее тебе, когда дочитаю.

Лет так через пять, а то и больше, в зависимости от того, сколько раз я буду перечитывать одну и ту же страницу, но какого черта. Он продолжал пялиться на меня, а я продолжала делать вид, что читаю, в конце концов перевернув страницу, хотя понятия не имела, что там случилось на предыдущей. Щеки мои раскраснелись от солнца, так что Блейк наверняка даже не представлял, какой эффект оказывал на меня его пристальный взгляд.

Спустя десять минут откровенного разглядывания я не выдержала. Если так будет продолжаться и дальше, мне придется закончить эту книгу, так и не прочитав ни единого слова.

– Ты не мог бы перестать? Ты меня отвлекаешь.

Блейк склонил голову набок.

– Но я же ничего не сказал.

– Может, и не сказал, но твои бедра попадают в поле моего зрения, и это отвлекает. Так что, если ты выйдешь из моей зоны комфорта, я буду