Капкан для медведя - Любовь Трофимова

Настя быстро свернула разговор, а я расплакалась от обиды за неё и свою наивность. Чтобы немного успокоиться налила стакан воды и отошла к окну, но прийти в себя мне не дали.

– Вот ты где? – раздался за спиной голос начальницы. – Я тебя ищу, а ты тут… Ты из-за Мышкиной ревёшь что ли?

Я смерила её не самым приветливым взглядом, но она лишь усмехнулась и развела руками, с притворным вздохом поясняя:

– Нашла из-за чего. Я бы всё равно её выжила. А рыдая из-за чужой глупости, от лишних килограмм не избавишься.

– Вы правы, – утирая слёзы вздохнула я и, склонив голову набок, подытожила: – Зато от ложных надежд по поводу благоразумия своего начальства вполне.

– Сомова, за языком следи! – рявкнула Кристина Семёновна и, оглядевшись, шагнула ближе и зловеще зашипела: – А то ведь я быстро найду причину тебя уволить. Мышкина сама напросилась, а мужик из випки просто попал под руку, но я могу…

– Я тоже кое-что могу, – перебила я и, достав из кармана телефон, намекнула: – Как думаете, может ли запись нашей беседы заинтересовать Михаила Анатольевича?

Я, конечно же, блефовала, но получила большое удовольствие от процесса и произведённого эффекта. Лицо начальницы вытянулось, но она быстро взяла себя в руки. Отступила на шаг назад и, поджав губы, вкрадчиво предупредила:

– Развязывая эту войну, ты рискуешь не только карьерой. Ты готова?

– Вполне! А вы?

ГЛАВА 18

Лена

В последующие недели я начала довольно успешно и резко сбрасывать вес. Но вовсе не только из-за рекомендаций диетолога, и не благодаря строгой и уже слегка ненавистной диете. И не из-за изматывающих тренировок… Тренера покорно слушалась, выполняя садомазо программу улучшения себя, но мысленно не всегда желала ему всего хорошего. Изверг!

Причина была в другом. Я впервые вытащила себя из зоны комфорта буквально за шкирку. Пересмотрела все аспекты своей слишком размеренной и предсказуемой жизни, дотошно и придирчиво взвесила мечты и планы, без сожаления отсекая всё навязанное извне.

Теперь я хотела строить жизнь и будущее своим умом и руками. Достигать цели своими силами, учиться на своих ошибках, составлять своё мнение и принимать самостоятельные решения.

В связи с новым подходом ко всему в моём окружении ожидаемо начали происходить изменения, и не всегда положительные. Мама, чувствуя, что теряет контроль, всё чаще злилась. Срывалась на мне и на папе, а потом и вовсе прибегла к тяжёлой артиллерии из своего арсенала уловок и манипуляций. Теперь с завидной регулярностью её мучили боли в сердце, давление и мигрени.

Я терпела… Не позволяя продавить себя, сообщала новости дозированно и, выдержав очередной скандал, выжидала ещё несколько дней до следующей схватки за право жить как я хочу. На этапе принятия мама начинала жаловаться на неблагодарных детей и жестокие нравы молодёжи. И я снова терпела… Потому что пути назад для меня уже не существовало.

Боясь, что родители лишат меня финансовой поддержки, старалась брать максимальное количество смен и соглашалась на любые просьбы коллег подмениться. Деньги старательно копила, понимая, что пока не стану независимой, о самостоятельности даже речи быть не может.

Несмотря на предельную загруженность на работе, курсы по дизайну я посещала без пропусков, а потом до ночи сидела над практическими заданиями. Фирма, куда я хотела попасть на практику, была у всех на слуху, и попасть к ним было просто нереально. Не питая иллюзий, сразу же разослала своё скудное портфолио ещё двум крупным фирмам, работающим в этой же нише.

Ещё одним дёргающим за нервы фактором была тихая война с Кристиной Семёновной. Когда Настя рассказала, что произошло, я разозлилась не на шутку. Стала замечать, запоминать и фиксировать все косяки начальницы, а потом в официальном порядке сообщала о них вышестоящему руководству.

Шефиня злилась и, пытаясь ответно спровоцировать, ещё больше злоупотребляла своими полномочиями, порождая волну недовольства коллег, а порой и пациентов. Заметив одну из нас, зав отделения и глав врач резко меняли траекторию движения и судя по выражению их лиц, мечтали убрать нас обеих. Страха по этому поводу я уже не испытывала, продолжая упорное наступление.

Кристина Семёновна явно ждала, когда я совершу крупную оплошность, но, боясь, что у меня есть компромат, не мешала мне искать клиентов для Насти. Просто делала вид, что не замечает.

Я чувствовала свою вину и, как могла, старалась помочь, поставляя ей варианты подработки в должности простой сиделки. Не работа мечты, зато она больше не бедствовала.

Все эти события отдельно и в совокупности делали мою жизнь насыщенной. Дни летели с пронзительным свистом, и я сама не заметила, как за неполные два месяца скинула более шести килограмм. Одежда висела на мне бесформенным мешком, а обновить гардероб было просто некогда и не на что. Мама лишь косилась и, обречённо вздыхая, поджимала губы.

Решив, что нервотрёпки мне, пожалуй, маловато, жизнь подкинула ещё парочку неприятных сюрпризов.

Во-первых, компании, где я хотела проходить практику, вместо меня взяли… «красоток с лоском». Обидно, но шанс получили одни из тех, кто обучение проходил для галочки, всё свободное время посвящая распродажам и салонам красоты. Ну да, каюсь, – себя я слегка запустила, но даже не думала, что решающим фактором будет внешний вид, а не знания, умения и старательность.

Во-вторых, тётка, постоянно откладывающая отъезд, вдруг заявила, что по совету родственников квартиру решила сдать. Всё же центр столицы и элитный дом позволяли ей ежемесячно получать приличный доход. Спорить я не стала, но сразу же поняла, что за родственники повлияли на решение тёти.

Очередная неприятность случилась на работе, и уже по моей вине. Подбирая для Насти очередных потенциальных клиентов, я безнадёжно спалилась, практически подарив начальнице весомую причину моего устранения.

– Сама уволишься или заведующему доложить? – поймав меня у палаты, протянула она вкрадчивым тоном.

– Можно подумать, вы не нарушали? – фыркнула я, пытаясь вырулить ситуацию в привычный формат безобидной перепалки.

– Лен, ты же понимаешь, что разглашение личных данных пациентов и превышение полномочий – это увольнение по статье?

Она явно не шутила и, произнося свою речь, наслаждалась процессом и моей беспомощностью. Я пожала плечами и, приняв покорный вид, протяжно вздохнула. Уловка не сработала. Кристина Семёновна скрестила руки на груди и, вздёрнув одну бровь, тонко намекнула:

– Ну как хочешь… Мне же лучше, что ты не сможешь устроиться ни в одну из больниц столицы. Родители, наверное, расстроятся, но…

– Хорошо, – кивнула я и, посмотрев в упор, улыбнулась,