Жаркий приказ босса - Саша Девятова

А как вспыхнет румянцем — так внутри словно прострел.

Ещё хочется.

Больше.

Чаще.

Постоянно.

Я привык к другому. К тем, кто знает себе цену, кто умеет подать товар лицом — ухоженные, пахнущие дорогим парфюмом, с натренированной улыбкой и заранее подготовленными фразами. Такие не прячут нос в чужой пиджак, не отворачиваются, когда на них смотрят. Они сами смотрят — оценивающе, с намёком, с расчётом.

И это правильно.

Потому что всё имеет свою цену.

А эта...

Эта же ведёт себя так, будто не понимает правил игры. Будто не осознаёт, что её скромность, её нежелание играть по общим правилам — это и есть самый раздражающий, самый дразнящий крючок.

Я ловлю себя на мысли, что уже полчаса не слышу ни слова из презентации. Вместо этого считаю её дыхание, отмечаю, как вздымается грудь под моим пиджаком, как дрожат ресницы, когда она делает вид, что конспектирует.

И самое дурацкое — мне это нравится.

Не просто возбуждает — задевает где-то глубже.

Зачем?

Она же не из тех, с кем можно просто провести ночь и забыть. Не из тех, кто понимает, что это всего лишь сделка — внимание в обмен на благосклонность.

С ней всё сложнее.

И опаснее.

Потому что если обычная женщина после постели хочет бриллиантов или повышения, то такая, как Вика...

Такая захочет чего-то, чего я, возможно, дать не смогу.

Или не захочу.

— Павел Семёнович?

Её голос вырывает меня из раздумий.

— Вы пропустили самое важное, — она протягивает мне блокнот, где аккуратным почерком выписаны ключевые моменты презентации.

Я беру листок, и наши пальцы соприкасаются.

Она не отдёргивает руку.

Значит, не всё так безнадёжно.

— Спасибо, — говорю я, и это не игра.

Она кивает и снова отворачивается, но я уже знаю: где-то там, под воротником моего пиджака, её кожа снова покрывается румянцем.

И мне снова этого мало.

глава 20

Заставляю себя прочитать то, что она мне предложила. На белом листе аккуратным почерком записаны ключевые принципы работы «Сольетти», контакты, с помощью которых с ними можно связаться, и обязательные требования к потенциальным партнёрам. Нам подходит. Именно так я и планировал.

На сцену выходит следующий представитель конференции, а я возвращаю блокнот Вике и благодарю за хорошо проделанную работу. Теперь нужно дождаться окончания всех выступлений и в неформальной обстановке фуршета сконнектиться с итальянцами. Именно так и поступим.

Когда последняя презентация заканчивается, на сцену выходит организатор этого мероприятия и приглашает всех в соседний зал, где уже ждёт накрытый стол. Гудящая толпа участников и слушателей неспешно продвигается к выходу, и я вижу, как Вика снимает с плеч мой пиджак.

— Спасибо большое, — протягивает она мне предмет гардероба, а я не могу сдержаться и пытаюсь этому противостоять.

— Не спешите, Виктория, если вам комфортно в нём, можете не снимать, мне абсолютно не холодно, — хочется продлить нахождение моей одежды на её плечах, и здесь дело даже не в том, что мне её жалко, просто хочется, чтобы все увидели, чтобы она сама чувствовала прилюдно свою ко мне принадлежность.

— Я уже согрелась, ещё раз спасибо, — упрямится она, и я принимаю пахнущий её духами пиджак, сразу же надеваю его на плечи и буквально тону в лёгком, но таком дурманящем аромате.

— Ну что же, теперь пора идти налаживать деловые связи? — подмигиваю ей и как бы невзначай предлагаю свой локоть, ожидая, что она возьмёт меня под руку, но Вика не такая.

Сделав вид, что она не заметила моего жеста, первая делает шаг к выходу из зала конференции, и мне ничего другого не остаётся, кроме как следовать за ней.

В зале уже много народу, мы движемся рядом вдоль столов с закусками. Услужливый официант вручает нам по бокалу шампанского, сам я не люблю эти веселящие газики, но вижу, что Вика делает глоток и ей явно нравится вкус. Отлично. Возможно, действие напитка её немного расслабит и она не будет такой букой.

— Итальянцы там, — Вика внезапно останавливается и поворачивается ко мне, чтобы указать на группу итальянцев.

Я не успеваю среагировать — шампанское из моего бокала выплёскивается на её платье.

— Чёрт! Извините, я не заметил, — бормочу я, чувствуя себя неуклюжим подростком.

Хватаюсь за носовой платок, но Вика отшатывается, как от огня.

— Не надо! Я сама, — её голос дрожит от смущения.

— Позвольте хотя бы помочь, — настаиваю я, но она отступает ещё на шаг, прикрывая испачканное место рукой.

Её щёки пылают, глаза блестят от смущения. В этот момент она выглядит не как строгий бухгалтер, а как растерянная девушка.

— Виктория, успокойтесь, — говорю я мягче, убирая платок. — Это всего лишь шампанское. Никто не обратит внимания.

— Как это никто? — она смотрит на меня с упрёком. — Вся грудь мокрая!

Оглядываюсь. Действительно, несколько человек уже с любопытством поглядывают в нашу сторону.

— Вот, — снимаю пиджак и протягиваю ей. — Набросьте на плечи. Пятно будет не видно.

Она колеблется, но настойчивые взгляды окружающих делают своё дело. Нехотя принимает пиджак и накидывает на плечи.

— Спасибо, — бормочет она, избегая моего взгляда. — Я… я пойду переоденусь. Вернусь через пятнадцать минут.

— Я провожу вас до лифта, — предлагаю я, но она уже отступает.

— Не нужно. Я справлюсь сама.

— Хорошо, — киваю я. — Буду вас ждать в фуршетном зале, постараюсь, пока познакомиться с итальянцами и не устроить международный инцидент без перевода.

Уголки её губ приподнимаются — почти улыбка. Почти.

Разворачивается и практически бежит к выходу, крепко прижимая полы моего пиджака. Я остаюсь один с двумя пустыми бокалами в руках, чувствуя себя неловким подростком.

Отлично, Павел. Просто блестяще. Напугал её, облил шампанским и дал повод сбежать. Вернётся? Должна, она же здесь не просто отдыхающая, а по работе. И, судя по всему, ответственность у Кузнецовой на должном уровне, поэтому, скорее всего, переоденется и явится сюда даже раньше чем через 15 минут.

Делаю глубокий вдох и направляюсь к итальянцам. Попробую пообщаться с ними на своём уровне английского, пока моя помощница приводит себя в порядок.

Подхожу к группе, где двое ухоженных мужчин в идеально сидящих костюмах оживлённо обсуждают что-то с бокалами в руках. Чувствую себя школьником на экзамене, но вида не подаю. Я не девчонка, чтобы тушеваться,