В погоне за убежищем - Кэтрин Коулс

— Ты знаешь мое мнение, — продолжила Сара, когда я промолчала. — Этот идиот может реветь в свои хлопья хоть до скончания веков. Но я подумала, вдруг она наберет тебе сама — пусть ты будешь предупреждена.

Сара не знала, что произошло. Никто не знал. Она знала только, что я порвала с Брэдли, и безумно радовалась этому решению.

— Ты хорошая подруга.

— Иногда, — засмеялась она. — Мне пора возвращаться к работе, а то Мэдисон опять испепелит меня взглядом, но давай созвонимся на выходных.

— Договорились, — сказала я, завидев лавандовый дом на Лавандовой улице. — И не давай сучкам себя подавить.

Сара хихикнула:

— Когда мы вместе их строили, было проще.

— Я в тебя верю. Борись со злом за нас обеих.

Она тихонько фыркнула:

— Я получаю убийственный взгляд именно из-за тебя.

Я отчетливо представила, как Мэдисон с недовольной миной сверлит Сару взглядом.

— До связи, сладкая.

— Пока.

Я сунула телефон в карман и огляделась, подходя к дому. У обочины не стояло машин с наблюдателями. По тротуару никто не шел. Меня не пасли. И через месяц-другой Брэдли, скорее всего, переключится на кого-то нового — кого-то, кто вписывается в его скучный жизненный план. На ту, кто не будет провоцировать в нем ту жестокость, которую, видимо, провоцировала я.

Меня скрутило изнутри. Почему же это прозвучало как ложь?

— Простите, мисс Пирс, — сказала женщина лет сорока пяти, выпрямляясь после осмотра духовки. — Эта малышка больше не жилец.

Я застонала:

— Боялась, что вы это скажете.

— Когда технику не удается починить, мы предлагаем скидку на новую — десять процентов.

— Это мило с вашей стороны, — пробормотала я. — Посоветуете что-нибудь, что не разорит, но будет примерно того же уровня? Миссис Хендерсон не заслуживает, чтобы я поставила в ее доме какую-нибудь дрянь.

— Зависит от того, как часто вы готовите, — ответила Мел, мастерица по ремонту.

— Ну… я однажды устроила пожар, пытаясь разогреть замороженную пиццу.

Мел расхохоталась и взяла планшет с кухонной стойки:

— Поняла тебя, подруга. Тебе нужна надежная классика. Никаких там «запусти духовку с телефона» — это все бред.

— Боже упаси. Я бы точно взорвала дом.

Она повернула ко мне экран:

— Вот три модели, которые я рекомендую. — Она ткнула пальцем в одну. — Но у этой марки меньше всего нареканий.

— Значит, берем ее. Я вообще считаю, что бытовую технику надо покупать у мастеров по ремонту. У вас же вся внутренняя информация.

Мел улыбнулась:

— Уж мы-то видим и хорошее, и плохое, и страшное. Оформляем?

Я кивнула, потянулась за сумкой и достала кредитку. Это ударит по моим сбережениям. Зарплата у меня была неплохая, но Нью-Йорк — город дорогой, а золотого запаса у меня не было. Живот скрутило, когда я вспомнила, как легко позволяла Брэдли все оплачивать — нашу квартиру, поездки, еду… даже счет в Neiman Marcus.

Тошнота подступила от стыда. Я сама все это допустила. Стала именно той, кем клялась Линку не быть.

— Мисс Пирс? — позвала Мел, в ее голосе послышалась тревога.

— Элли, пожалуйста, — с трудом выдавила я. — Простите. Просто… такой день. Вот, держите.

Она взяла карту:

— Знаю, как это. Надеюсь, дальше все наладится.

— Я тоже, — ответила я, силой притягивая хорошее в свою жизнь.

— Установка будет в течение суток, вам позвонят для уточнения времени. Но вот моя визитка, если что, звоните.

— Спасибо, Мел. Правда, очень выручила.

— Обращайся.

Я проводила ее до двери, придержала, пока она выходила, и, закрыв за ней, села прямо на пол. В голове стучала боль. Я знала, что надо бы приготовить себе что-нибудь поесть, что-то, что не требует плиты, но сил подняться не было. Может, просто забраться в кровать и начать все с начала завтра?

Раздался стук, отчего я взвизгнула — он был прямо над моей головой. Я вскочила и распахнула дверь, думая, что Мел что-то забыла. Но то, что я увидела, заставило меня захотеть захлопнуть дверь обратно.

Прямо передо мной возвышалась громадная корзина белых лилий. Курьер с трудом удерживал ее.

— Элли Пирс?

Хотелось соврать. Сказать «нет». Но жалко было парня.

— Да, — прохрипела я.

— Это для вас.

— Заберите их обратно, — выпалила я.

Он нахмурился:

— Как это — заберите?

— Я не хочу их. Можете отдать в дом престарелых или больницу.

Хмурость на его лице усилилась:

— Мне надо доставить по адресу. Иначе будут проблемы.

— Пусть это останется между нами, — взмолилась я.

Паника вспыхнула в его глазах:

— Я… я не могу. Простите.

— Ладно. Не давлю. — Я взяла цветы, хотя это было последнее, чего мне хотелось.

— Хорошего вам дня.

Наверняка он сам мечтал мне этого пожелать, пока я пыталась удержать огромную вазу. Я поставила ее в проем двери и уставилась на лилии с такой злостью, что цветы, казалось, поникли. Любимые цветы Бредли.

К карточке, торчавшей из букета, было прикреплено послание. Почерк был незнакомый — облегчение пронеслось по телу. Это точно не Бредли. Значит, он хотя бы не в Спэрроу-Фолс.

Я выдернула карточку и открыла.

Ты не можешь без меня. Возвращайся домой. — Бредли.

Гнев вспыхнул мгновенно — как пламя, охватившее сухую равнину. Я сжала открытку в кулаке. Какой цветочный магазин вообще берется за доставку таких посланий? Они попали в мой черный список.

Я затолкала смятую открытку обратно в букет и с трудом подняла вазу. Бредли не только угрожал мне, он еще и собирался сорвать мне спину. Я нащупывала ступеньки крыльца, не видя ничего из-за нелепого букета, и пошла в сторону мусорных баков, стоящих сбоку дома.

Чуть не споткнулась, когда газон перешел в асфальт подъездной дорожки, но наконец заметила черный контейнер. С приглушенным ругательством я подняла крышку и получила лилиями по лицу. Начала чихать.

Ругнувшись громче, я с силой забросила вазу внутрь. Она с грохотом разбилась о дно и я довольно улыбнулась. Правосудие. Но улыбка тут же исчезла, когда за спиной раздался глубокий, знакомый голос. Голос, которому принадлежали завораживающие зеленые глаза:

— Что тебе сделали эти цветы?

9

Трейс

Она была красивой. Даже когда чихала и возилась с букетом, который был почти с нее ростом. Ничто не могло затмить ту, кем была Элли на самом деле. А ее упрямая решимость — неотъемлемая часть этого.

Она резко обернулась, и две косички, заплетенные по бокам, взметнулись в воздухе. На ней теперь был не тот наряд, что утром, а неоново-голубой спортивный костюм, покрытый переливающимися звездами. Рукава были закатаны, открывая радужную россыпь браслетов, подчеркивающих кольца на пальцах.

Она приоткрыла рот,