Лапочччка, или Занятная история с неожиданным концом - Анна Нихаус

Кроме бабульки Алевтины в квартире было еще несколько жильцов. В дальней комнате жили братья Ванеевы, оба, как и ушедший в мир иной сосед, страдавшие алкоголизмом. Гришка – младший брат, работал слесарем на заводе, Толька был грузчиком в овощном магазине. И Гришка, и Толька всегда были навеселе. Часто они соображали «на троих» с бабкой Алевтиной – она тоже была любительницей выпить. Напротив входной двери жила Изольда Германовна, состоявшая на учете в психоневрологическом диспансере. Она была из оперных. В каком театре она работала и когда, никто не знал. Многим она показывала свои фамильные альбомы, полные карточек, изображавших людей, облаченных в театральные костюмы и стоящих в величественных позах. Часто в ее речи проскальзывали фразы: «Мой прадед стоял на сцене с самим Фигнером!», что говорило о том, что она – выходец из целой династии музыкантов-вокалистов. Ее отца назвали в честь героя «Пиковой Дамы», а ее имя носила возлюбленная Тристана из оперы Вагнера. Изольда Германовна часто бродила по коридору в каких-то странных нарядах, напоминающих вечерние платья. Поверх этих платьев она набрасывала то ли шали, то ли накидки. Соседи называли ее «наше приведение» – это прозвище хорошо подходило к внешности Изольды Германовны – бледный цвет лица, впалые щеки, расфокусированный взгляд и этот немыслимый макияж! Казалось, что обладательница этого грима до сих пор думает, что, выходя в коридор, она попадает на сцену. Размалеванные брови, доминантный контур губ, яркие пятна румян – все это было настолько утрировано, что казалось, если бы Изольда Германовна действительно встала бы на театральные подмостки, «боевая раскраска» была бы четко видна с самой галерки. Нередко можно было удостовериться и в вокальных данных «привидения» – почти ежедневно из комнаты доносились аккорды расстроенного пианино и похожие на вой звуки. Регулярно Изольда Германовна ложилась в клинику и исчезала на несколько недель, а то и месяцев. «Я ездила отдыхать», – объясняла она соседям свое долгое отсутствие. Жильцы коммуналки понимающе кивали и не задавали лишних вопросов. Вообще-то Германовну, так часто называли ее Гришка, Толька и Алевтина, соседи любили. Хоть она и была «с приветом», соседей не забывала никогда, регулярно отдавая любителям выпить свои талоны на алкогольные напитки. Ванеевы нередко занимали у нее деньги до получки, чтобы купить что-нибудь горячительное у спекулянтов. За это ей прощались и вой, и странные выходки – Изольда Германовна часто несла бессвязную чушь, то предупреждая, то коря кого-нибудь из соседей. Одним из наиболее интересных предложений был совет всем жильцам надевать перед сном ночные колпаки на голову – это должно было предотвращать случайный выход тела астрального из тела физического. Изольду Германовну уже неоднократно покидал ее астрал, и это нанесло большой урон ее здоровью. Ближе к началу очередного курса лечения предложения и открытия Изольды Германовны становились все изысканнее. Где-то в двадцатых числах декабря она вышла утром на кухню и, посмотрев пустым взглядом сомнамбулы на пившего рассол Гришку, тревожным тоном сказала:

– Гришенька, заклинаю вас – никогда не играйте на фортепиано ноты в последовательности ми – ре-диез – ля – ре-диез.

Гришка, никогда не подходивший к каким-либо музыкальным инструментам, и никогда в жизни не задумывавшийся о названиях нот, не стал спорить с соседкой, а постарался как можно увереннее унять ее тревогу. Покорно кивнув головой и сделав большой глоток из огуречной банки, он вполне серьезно ответил:

– Не беспокойтесь, Изольда Германна, я никогда не буду играть на фортепьяне ля с диезами…

– Ми – ре-диез – ля – ре-диез, – поправила она его.

– Ну вот, как вы вот сейчас сказали, так и не буду играть.

– Обещаете?

– Мамой клянусь!

– И вы все, – обратилась она к остальным, находившимся на кухне, – тоже никогда не играйте!

– А что будет, если мы сыграем? – с любопытством спросила бабка Алевтина.

– Что вы! – встревоженно воскликнула Изольда Германовна и суетливо заходила по кухне.

– А что будет-то?

– Как, вы не догадываетесь?

– Нет.

– В латинском варианте эти ноты пишутся как E – Dis – A – Dis.

– Ну и что?

– А то, что литеры эти созвучны со словами из заклинания темных сил! Если заменить всего одну согласную, то так оно и получится! Я сегодня играла «Элегию» Грига и она начинается с E – Dis. И мне сразу стало нехорошо! Нехорош-ш-ш-шо. Нехорош-ш-шо…

Алевтина плюнула и перекрестилась, а Изольда Германовна вприпрыжку направилась к своей комнате. Из-за двери послышались диссонирующие аккорды басовой октавы. На расстроенном инструменте они звучали особенно мрачно.

– Если в словах буквы заменять, как ни попадя, то много чего насочинять можно будет, – ухмыльнувшись, сказал Толька.

– Вот только без мата, пожалуйста, сегодня, – оборвала его бабка Алевтина.

Гришка, почесав затылок, сказал:

– Глючит Германну-то как! Колбасит жестоко…

– Да, скоро, видимо, «отдыхать» пора, – с ехидной улыбкой заметила Алевтина.

– А ты, баб Аля, тоже хороша, – укоризненным тоном сказал Григорий.

– А что я-то? – обиженно спросила она.

– Ну что тревожить человека, когда его и так крючит? Сказала «да», «нет» и всего делов. А ты с вопросами своими полезла. Ты что Германовну не знаешь, что ли? Она ж с пол-оборота заводится…

– А что ты так взъелся-то?

– А то, что Новый год скоро. Квартал новый начнется. Не допрешь?

– Ах, вот ты про что…

– Да и тебе про это думать надо. Ведь если ее в «дурку» заметут, то «тю-тю» наши талончики.

Григорий беспокоился напрасно. Перед тем, как лечь в клинику, Изольда Германовна отдала братьям Ванеевым купоны на алкоголь и одолжила денег на празднование Нового года.

Новый год Кирилл и Валечка встречали уже не так весело как в прошлый раз. Звали друзья, но Кирилл не захотел идти. Они тихо сидели вдвоем в своей комнате, пили шампанское из фарфоровых чашек и закусывали докторской колбасой. Соседей по коммуналке они не подключили к празднованию – Изольда «отдыхала», а остальные напились, еще провожая старый год.

Говорят, как встретишь наступающий год, таким он и будет. Этот год был действительно трудным. Семейный бюджет был скуден. По этой причине Валечка устроилась уборщицей в нескольких офисах. Она работала по вечерам, после окончания занятий. Хозяйственные дела вела в одиночку. Раньше бытовые проблемы не так тяготили ее – с покладистой и шустрой Галькой они решали их шутя. Теперь Валечка в одиночку отстаивала многочасовые очереди в продуктовые магазины. Там же она готовилась к семинарам. Однако готовиться получалось не очень – часто она стояла сразу в нескольких очередях одновременно и с трудом концентрировалась на содержании учебников и конспектов. Пошли первые тройки и проблемы с зачетами. Курсовая работа была в запущенном состоянии. Но Валечка не огорчалась из-за этого. Ее главным приоритетом был Кирилл. Она очень старалась быть образцовой хозяйкой и спутницей жизни. Ее всегда переполняло счастье, когда она могла сделать что-то особенное: испечь пирожков, достать дефицит или просто сделать генеральную уборку в их комнате.