Все для тебя - Лидия Лукьяненко

Рита никогда не меняла номера мобильного — в основном из-за работы. Старые контакты нет-нет да и всплывали иногда. И если номер оставался неизменным, это было удобно. Особенно когда домашний телефон часто менялся. Они всего год прожили с Борисом в новой квартире. Потом продали ее. Некоторое время она снимала жилье, а два года назад опять переехала. Но не в квартиру. Хотя квартира у нее была. Двухкомнатная, рядом с родителями. На всякий случай. А вдруг Викуська захочет вернуться?

Но нет, не захочет. Прижилась она в Москве — подружки, работа. Хотя Вика пока еще учится. Но то, что ее с неоконченным высшим пригласили в солидную фирму переводчиком, говорит само за себя. И молодой человек у нее уже есть. Живут вместе. Сейчас это называется «гражданский брак». Вот у них с Сергеем — церковный, они обвенчались полгода назад, как только Рита сообщила ему о своей беременности. На время декретного отпуска они перебрались сюда, в Голубиное. Так называется деревня, где тетка Сергея оставила ему дом в наследство.

Как только Рита увидела дом, так и влюбилась в него. Просторный, деревянный, с резными наличниками — Сережина работа. Ставни зеленые расписные. Печка изразцами выложена. На второй этаж ведет деревянная лестница с резными перилами. Все в доме есть: и удобства, как в современной квартире, и старые антикварные вещи, принадлежащие роду Денисовых по мужской линии.

Они ждут мальчика. Говорят, правда, что поздно уже рожать и опасно, но она знает, что все у нее будет хорошо. Она вытирала портрет деда Сергея, когда раздался звонок мобильного. Кто б это мог быть? С работы ее уже не беспокоят, а родители и Вика ее домашний знают. Номер был незнакомый. Странно.

Вчера так же, на мобильный, звонил бывший муж, Борька. Не ладилась у него семейная жизнь, хотя новая жена родила ему ребенка — тоже девочку. И теперь иногда он звонил Рите и жаловался на жизнь. Рита его утешала. «Эх, дурак я был…» — ныл он время от времени. И она уговаривала его потерпеть и не расстраиваться. «Как у тебя?» — с надеждой каждый раз спрашивал он и огорчался, услышав: «У меня все прекрасно!»

Они встречались, когда приезжала Вика. Он приходил без жены. Пожимал руку Сергею. Топтался, как неприкаянный. Эта манера гарцевать на месте появилась в его новой жизни. «Значит, плохо ему», — подумала Рита. И жалела. Ведь сама она была счастлива.

— Алло.

— Рита?

— Да.

— Это Макс.

— Макс?

— Да, Макс. Не узнала?

— Теперь узнала. Слушаю тебя.

— Вот. Решил позвонить.

— Да-да, я слушаю. — Рита продолжала вытирать пыль на портрете деда. У деда были такие же глаза, как у Сергея, и портрет напоминал икону.

— Рита… Ты прости меня… Я был дураком…

Господи, вчера это же говорил Борис! У них что, один репертуар на двоих?

— Прости, если можешь.

— Да что ты, Макс. Я давно простила. И думать забудь. Как твои дела?

— Никак. Все есть и нет ничего. Не складывается у меня с женщинами.

— Ну не расстраивайся, все у тебя будет хорошо. Ты еще молодой. Встретишь ту единственную…

— Уже встретил и потерял, еще раз встретил — и опять потерял… У меня никогда не было больше такой, как ты. Мы были созданы друг для друга…

— Не думаю. Теперь я точно знаю, для кого я была создана.

— Ты его так любишь?

— Очень.

— Больше, чем когда-то меня?

— Прости…

Макс еще что-то говорит, но она не слушает его, потому что видит из окна, как во двор въезжает машина. Сережа приехал! Она быстро заканчивает разговор и выбегает на залитый солнцем зеленый двор. Сладко пахнет черемухой. Сережа выходит из машины, достает пакет с продуктами и букет крупных ромашек. Он поправился, от былой худобы не осталось и следа, хотя и полным его не назовешь. Сначала она побаивалась, не подвела бы единственная его почка, и очень обрадовалась, узнав, что у них идентичная кровь — и группа, и резус, все одинаковое. Теперь она не боится. У них три почки на двоих. Не так уж мало.

Он улыбается, глядя на ее счастливое лицо. А она подбегает и прячет свой округлившийся живот в его объятиях. Его губы пахнут ромашками, а ладонь нежно прижимается к ее животу.

— Как вы?

— Прекрасно, — отвечает она. — Снова звонила мама и вздыхала, что рожать после сорока опасно.

— Испугала тебя?

— Нет. Я знаю, что, пока ты со мной, ничего плохого произойти не может. Дай сюда ромашки! — капризным голосом тянет она, видя, что он спрятал букет за спину, дразня. — Дай! Это же для меня!

Он отдает букет и нежно прижимает ее к себе:

— Конечно, для тебя. Здесь все — только для тебя…