Все как есть - Ирина Меркина

Лучше мне было, конечно, промолчать. Но я не могла стерпеть такого плагиата.

— Эту интересную идею внесла я, — сообщила я ангельским голосом, — а Слава довел ее до вашего сведения.

Брянский запнулся и вопросительно поглядел мне за спину. Я не видела, как отреагировал Черепанов, но, скорее всего, он невозмутимо кивнул. Про таких в народе говорят: ему хоть плюй в глаза… Ну хорошо, не «плюй», а другое слово, которое мне не хотелось бы употреблять в книжке. Но Славе, наверное, и это — божья роса.

А вот Владимир Брянский почему-то обиделся. Он снова нахохлился, поджал губы и скороговоркой объяснил мне, что передача будет выходить раз в неделю, и, по замыслу авторов, вести ее должна не просто красивая актриса или журналистка, а Личность. Состоявшаяся и успешная женщина. Произнося эти лестные для меня слова, он скучно смотрел в угол, как староста класса, которому приходится поздравлять с Восьмым марта нелюбимую учительницу. Кстати, с прошедшим праздником меня тут никто не поздравил!

Нужно будет пройти видеопробы, добавил Брянский. Жаль, что Слава не предупредил меня, что не стоит надевать черное. Кстати, синее тоже — чтобы я знала наперед, потому что в нашем павильоне темно-синий хромакей (пардон?). У меня есть одежда светлых тонов?

Я смерила его ледяным взглядом. Не знаю, что меня больше задело — переход на профессиональную лексику (хромакей какой-то! Подумаешь! Нетрудно догадаться, что это просто фон) или наезд на мою одежду.

— Да ерунда это — черное, синее, — примирительно сказал сзади Славка. — Для проб хромакей не играет. Если ты не против, Володь, мы прямо сейчас и пойдем. Я договорился, Петруха ждет.

Володя Брянский впервые посмотрел мне в лицо, а не в район макушки. У него оказались серьезные серые глаза, умный взгляд, симпатичные складочки на веках. Будь он не таким толстым и вредным…

— Вы готовы пробоваться? — спросил он. — Или отложим до другого раза?

Я сразу поняла, что другого раза не будет. Продюсер убедит Черепанова найти другую, тоже состоявшуюся и успешную, но более покладистую личность. Нет уж, раз я притащилась сюда, то «пробоваться» буду сейчас. И то если недолго.

По дороге в студию Брянский расспрашивал меня о магазине и талисманах. Собственно, он должен был сделать это еще в кабинете, в рамках знакомства. Но ему, видимо, было легче общаться, когда на него не смотрели в упор.

По-настоящему он отыгрался в павильоне.

Когда оператор Петруха направил мне в лицо два прожектора и я осталась одна на возвышении, среди стен, покрашенных в темно-синее, а из-за камеры за мной наблюдали невидимые, но придирчивые глаза… Тут я почувствовала себя такой нескладной и неуклюжей на своих тонких каблучках, надетых в честь встречи с продюсером (кто же знал!), с нелепыми коленками, торчащими из-под узкого платья. Я не знала, как встать, как поставить ноги и держать руки, а ведь еще надо было говорить! Говорить свой авторский текст — приветствие, как скороговоркой объяснил мне Черепанов со своим умением объяснять.

Я была уверена, что в маленький микрофон, прицепленный к вырезу (Петруха назвал его петличкой), слышно мое судорожное дыхание и стук сердца. Брянский отошел в сторону и встал напротив монитора, сложив руки на груди. Судя по его физиономии, на экране я выглядела совсем жалко. Продюсер разглядывал мое изображение, как знаменитый дрессировщик смотрит в зоопарке на медведя, которого сторож от скуки научил махать лапой посетителям.

Я разозлилась. И вспомнила маму, как она, бедная, краснела и задыхалась от волнения перед съемками, а я ее снисходительно успокаивала — мол, ерунда, нечего бояться. Ничего себе нечего! Страх сцены или камеры, наверное, такой же глубинный и непреодолимый, как страх высоты или водобоязнь.

— Дорогие телезрители! — сказала я и игриво улыбнулась, пытаясь вспомнить, как это делают популярные ведущие. Предательский голос дал петуха. Снова.

— Дорогие телеВрители!

Черепанов из темноты заржал. Брянский надул губы. Я провалилась.

Нет, к черту. Надо просто представить, что передо мной мои покупатели. Они пришли за талисманом, за удачей. И я с удовольствием помогу им выбрать именно то, что нужно.

— Дорогие друзья, добрый вечер! Я рада приветствовать вас в нашей программе «Шар удачи». Сегодня с вами я, ведущая Катя Артемьева, и наши приглашенные гости — Вячеслав Черепанов и Владимир Брянский. Оба они — по-настоящему счастливые и удачливые люди. А как им удалось добиться успеха — об этом мы сейчас узнаем у них самих.

Славка захлопал, Брянский нехотя покивал тяжелой головой. В словах «приветствую» и «счастливые» случайно оказались лишние узелки, но я все равно была довольна.

— Ну что ж, неплохо, тем более для экспромта, — сказал продюсер, махнув рукой, чтобы выключили свет. — Впредь будете писать текст заранее и выучивать наизусть. Только не «добрый вечер», а «добрый день». У нас дневная передача. Пойдемте обговорим условия и сетку записи.

То есть пробы, надо понимать, я прошла?

Как ни странно, ни гордости, ни особого восторга по поводу моей грядущей телевизионной карьеры я не испытывала. Хотя это, конечно, было приятно. Сколько кругом девочек с внешностью Барби, которые даже окончили курсы телеведущих, но так и не смогли никуда устроиться. А тут за тобой еще и ходят, и уговаривают, уговаривают…

Но я плохо представляла себе, как буду вести передачу. Надо ведь быть абсолютно раскованной, улыбаться на все четыре стороны и находить выход из неожиданных ситуаций. Короче, надо быть полным экстравертом, как Славка Черепанов, а я совсем наоборот.

— У тебя все получится, Катюша, даже и не сомневайся, — сказала по телефону мама.

Да я не сомневалась, что получится. Уж если я за что-то берусь, оно обычно получается. Но я была не уверена, что мне это понравится.

К тому же меня огорчила другая моя подруга, Ирка. Она сказала, что телевидение засасывает, и если со съемками пойдет серьезно, то рано или поздно я брошу магазин.

Ирка имеет к телевидению и съемкам самое непосредственное отношение, какое — расскажу как-нибудь в другой раз. Но это не значит, что она всегда права, хоть ей и хочется так думать. Я никогда не брошу «Теремок». Но разрываться буду, это неизбежно. Короче, хорошего мало.

Я сжевала внеплановые полпачки шоколада и позвонила Лизке: как она там со своими гормонами счастья?

Голос у Лизки был вполне счастливый. Она давно выяснила, что я наврала ей про Уму Турман, но это неважно. Вот Алсу действительно рассказывает, что хавала по два шоколадных батончика в день и пила кофе. Но Лизе и на Алсу наплевать. Она нарыла в интернете еще более клевую диету — шоколадно-макаронную. Прислать тебе? Или сначала прочитаю.

— Ну-ну, давай.

Лизка завозилась, видимо, перемещаясь к компьютеру.

— Ага — вот.

«Базируется она на следующих замечательных продуктах: