Хулиган. Его принцесса - Эла Герс

— Конечно, — пробормотала я, откладывая ноутбук в сторону.

Взяв со журнального столика его наручные часы, я подошла к брату и протянула их ему.

Но, вместо того чтобы забрать часы, он схватил меня за запястье и грубо дернул на себя.

От резкого жеста я выронила часы и они с глухим стуком упали на ковер. Я почувствовала, привычную вспышку страха и как кровь отхлынула от моего лица. Но в этот раз страх был другим, он был непривычно коротким, почти секундным. А потому, по его прошествии, я выдернула руку из грубой хватки брата и он, удивленный этим не меньше меня, позволил этому случиться.

Прищурившись, он странным взглядом заглянул мне в прямо глаза, а потом, надев свою обыденную маску холода и жестокости, спросил:

— Ты снова встречаешься с Громовым?

Затаив дыхание, я прислушалась к ускоренному ритму своего сердца и стала ждать…

Ждать, что произойдет дальше.

Ждать, когда из страха материализуется моя покорная сущность, которая извинится и пообещает убрать Данила из моей жизни.

Но этого не произошло.

А мои пальцы…

Они не дрожали.

Они не сжались.

Они не впились в мои ладони.

Я… я его не боялась…

Вместо этого, в необычном порыве мужества и храбрости, я выпрямилась, вздернула подбородок и, уверенно посмотрев ему в глаза, сказала:

— Да, — ответила я ровным, твердым голосом.

Глебу не понравился мой ответ.

А мне не понравилась его реакция на него.

— Ты его больше не увидишь.

— Ты не можешь вечно указывать мне, что делать, — всё также твердо заявила я.

— Могу, — парировал он. — И буду.

— Тогда, может быть, мне последовать примеру тети? — с вызовом спросила я. — Уйти из дома и начать новую самостоятельную жизнь? Я это сделаю, даже если это будет означать, что от меня все отрекутся и у меня больше не будет семьи. Будь уверен — я это сделаю.

Он долго смотрел на меня, видимо, осмысливая мои слова, а затем как ни в чем не бывало сказал:

— Наша тетя ничего не значила для нашей семьи, именно поэтому ее спокойно отпустили, позволили ей уйти, — он наклонился вперед и продолжил: —А ты — моя сестра. И ты важна для нашей семьи.

— Правда? — я горько рассмеялась. — Потому что мне кажется, что это не так!

И снова маска Глеба дала трещину, показав незнакомые мне эмоции на его лице. Но спустя мгновение он снова взял себя в руки, а я приготовилась вновь обороняться, что вовсе не было мне свойственно.

— Ты ослушалась меня, — медленно произнес он и я почувствовала, как опасно изменилось его настроение. — Я дал тебе свободу, а ты меня ослушалась.

Именно в этот момент я почувствовала привычный сильнейший страх.

— Неужели ты всерьез думаешь, что вы с Громовым сможете как-то помешать моим планам, дорогая сестра? — теперь в его голосе отчетливо слышалась насмешка. — Ты переоценила его возможности и его самого. Он всего лишь такая же шахматная фигура в моих руках, как и ты. Просто которую мне еще только предстоит использовать.

Моя бравада растаяла и я дрожащим голосом прошептала:

— Он никогда не позволит тебе играть с ним.

Он улыбнулся беззлобной, снисходительной улыбкой.

— Ты так думаешь? А если я уже давно начал с ним свою игру, м?

Он блефовал.

Я стиснула зубы.

Он просто блефовал!

Он наклонился еще ниже ко мне и прошептал на ухо:

— Скажи мне, дорогая сестра. Ты сказала ему о том, что ходишь к психиатру?

Я почувствовала, как у меня внутри всё сжалось, и стала безмолвно смотреть на него с зарождающимся ужасом.

— А об этом сказала? — он вновь грубо схватил меня за запястье и поднял мою руку к лицу. — Сказала об этих шрамах? Он знает, что они означают?

— Отпусти, — прохрипела я, старательно не смотря ему в глаза.

Несколько долгих секунд брат до боли сжимал мое запястье, а потом отпустил и отступил на шаг назад.

— Ты ведь ничего ему не сказала, да? — спросил он с совсем другой интонацией.

— Ты опоздаешь на ужин, — ответила я, отворачиваясь от него.

Но ему было не до этого.

Он схватил меня за подбородок и с силой развернул к себе, заставляя посмотреть на него. В глазах Глеба пылал гнев, когда он спросил:

— Почему ты не можешь сказать ему?!

Я разомкнула губы, чтобы ответить:

— Я…

Но он даже не дал мне начать.

— Ты боишься, что он не примет тебя такую? Боишься, что он снова тебя бросит? Или ты боишься, что он сочтет тебя такой же сумасшедшей, как и нашу мать? — перебил меня Глеб очередью предположений.

Его тон был издевательским, насмешливым. А я не была способна заострить свое внимание ни на чем кроме страха.

Неужели таким образом он собирался заставить меня повиноваться на этот раз?

Угрожать мне, что расскажет Данилу все мои темные секреты?

Страх переполнил мое нутро.

Данил не должен был узнать.

Он просто не мог узнать.

Не от него и не так.

Он должен был узнать правду от меня.

— Ты… Ты собираешься ему рассказать? — я съежилась от собственного вопроса.

Он рассмеялся, как мне показалось, с горечью, или это было только уловкой моего воображения?

Затем он отпустил мой подбородок и отступил назад, тяжело и глубоко дыша со сжатыми в кулаки руками. Несколько напряженных мгновений я с нарастающей тревогой наблюдала за тем, как он боролся с… как мне показалось, болью и опустошением.

То, что было на его лице, пронзило меня так глубоко, что я неуверенно прошептала:

— Глеб?

И вдруг боль, гнев и ледяное выражение лица исчезли. Теперь в его глазах не было ничего. Ни капли эмоций.

— Я говорил с твоим психиатром, — неожиданно заявил он.

Мои пальцы сжались так сильно, что руки задрожали и притянули его взгляд.

— Ты многого ему не договариваешь.

Глеб развернулся на каблуках и пошел к двери, куда только что подошел Харитон.

— Исправься, Таня, — пробормотал он, когда Харитон отошел с его пути. — Это единственный приказ, который ты не должна ослушаться.

Его взгляд встретился с моим и прежде чем выйти из гостиной, он произнес следующие слова, которые потрясли меня до глубины души.

— Если не исправишь это, я заберу тебя в Японию.

Сердце со свистом ухнуло в самый низ.

Вот что я почувствовала в тот момент.

Я упала в бездонную пропасть, из которой, как я знала, мне не выбраться.

И тут, словно судьба решила вмешаться, я получила сообщение от Данила: