Рождественский замес - Фабиола Франциско

— Гораздо лучше, чем эльф. Он — Гринч, и теперь, когда его сердце стало огромным, они с Сантой работают вместе, чтобы сделать Рождество самым лучшим, — мой голос звучит благоговейно, когда я придумываю эту историю.

— Правда? — девочка с удивлением распахивает глаза. — Ты катаешься на санях с Сантой? — спрашивает она у Габриэля.

— Нет, я остаюсь на Северном полюсе с миссис Клаус и слежу за тем, чтобы всё прошло гладко.

— Ух ты! — ахает девчушка. — Значит, тебе тоже можно рассказать о своих желаниях?

— Конечно. Мы с Сантой — одна команда.

Затем Габриэль смотрит на меня и подмигивает. После всей его помощи сегодня я не могу позволить ему провалиться на этом мероприятии, пусть и насмехалась над костюмом.

— Это было мило с твоей стороны, — говорит Лиззи, когда я возвращаюсь.

— Я в долгу перед ним, — пожимаю плечами я.

— Верно, — её улыбка полна озорства, но я не обращаю на это внимания.

Не понимаю свои эмоции в данный момент. Нужно сохранять дистанцию, но меня тянет к нему, а когда он рядом, я становлюсь сверхчувствительной. Однако я не могу позволить Гринчу украсть моё сердце.

Глава 13

Габриэль

Нужно поблагодарить Эвери — она спасла меня, когда дети начали обзываться. В том, что костюмы перепутали, не было моей вины, но я всё равно чувствовал себя не в своей тарелке из-за этого. Доставая костюм из пакета, я сразу понял, что он — не тот, но у меня не было другого выбора, кроме как надеть его и показать миссис Барбер. Я не мог подвести её, ведь пообещал помочь.

Но, чёрт возьми, я не ожидал, что детвора набросится на меня. Гринч может быть добрым — в конце истории он становится хорошим парнем. Эвери появилась в самый неожиданный момент, и это вызвало у меня желание схватить её и поцеловать.

Мэр прерывает празднование и успокаивает толпу, чтобы поприветствовать всех и пожелать нам замечательного праздничного сезона, поэтому мы отрываемся от фотографирования.

Пользуясь паузой, я оглядываюсь назад, на Эвери, которая стоит у своего киоска. Она широко улыбается и выглядит как чистое счастье. Мне нравится видеть её такой, а не раздражённой и переживающей о возможной потере последней надежды в своей жизни.

Я должен отказаться от нашей сделки, но это означает, что мне придётся вернуться домой. По какой-то причине я не готов.

Впрочем, причина известна — это женщина с кривой чёлкой и ангельской улыбкой. Но, если я откажусь от сделки, то не смогу проводить с ней больше времени, поэтому отказываюсь упускать такую возможность.

Когда мэр заканчивает свою рождественскую речь, воздух наполняется оживлённым шумом: окружающие разбиваются на группы и продолжают разговаривать; из диджейского пульта звучат музыкальные композиции из классики, поп-музыки и кантри.

— За работу, — произносит Санта глубоким голосом.

Пока я исполняю роль его послушного помощника, мой взгляд не отрывается от Эвери. Я наблюдаю за тем, как она продаёт сладости и общается с друзьями и знакомыми. Её лицо светится каждый раз, когда кто-то новый останавливается у её киоска, и меня радует, что люди уделяют ей внимание и поддержку.

Её глаза находят мои в толпе, и я улыбаюсь. Эвери закатывает глаза, но я замечаю улыбку на её губах. Она наслаждается этим не меньше, чем я.

— Привет, — маленькая ручка сжимает мои пальцы.

— Привет, — я наклоняюсь, чтобы посмотреть на маленькую девочку, которой не больше пяти лет.

— Ты правда добрый Гринч? — она хмурится, как будто я действительно пришёл испортить Рождество.

— Да, — улыбаюсь я. — Моё сердце огромно, наполнено любовью и рождественским настроением. Не хочешь рассказать мне, что ты хочешь на Рождество?

— О, слушай, — девочка секунду покачивает ногой взад-вперёд, словно размышляя, как близко может подойти, а затем прислоняется ко мне. — Я хочу плюшевого единорога, большое пианино на полу, чтобы я могла наступать на него и создавать музыку, а еще косметику.

— Косметику?

— Да, но только детскую. Мама сказала, что я не могу просить настоящую, — девочка хмурится, а я хихикаю.

— Я добавлю эти вещи в список. Готова сфотографироваться с Сантой?

— А можно сначала с тобой? — её круглым глазам, полным надежды, невозможно отказать.

— Конечно, — я улыбаюсь её матери, держащей в руках телефон.

Затем веду девочку к Санте и почти спотыкаюсь, путаясь в огромных ботинках Гринча, загибающихся на концах. Беру себя в руки и смущённо оглядываюсь, когда кто-то из детей смеётся. Отряхнувшись, я кланяюсь и хохочу вместе с ними — нет лучшего средства, чем посмеяться над собой. Этому меня научили несколько жизненных неурядиц.

Когда мы заканчиваем, я подхожу к киоску Эвери, чтобы узнать, как идут дела. Я рад видеть, что большая часть угощений распродана.

— Похоже, у тебя всё отлично получается.

— Да. Люди подходят, даже те, кто давно не заходил в кондитерскую. Здо́рово, что это мероприятие предоставило им возможность совершать покупки у меня в непринуждённой обстановке, — она выдыхает, захватывает волосы и скручивает их, а затем перекидывает через плечо.

— Рад это слышать, — переминаюсь с ноги на ногу и оглядываю толпу, прежде чем снова посмотреть на неё. — Спасибо, что помогла мне раньше. Не ожидал, что дети будут так настроены против Гринча.

— Ну, ты же пытался испортить Рождество, — уголок её губ приподнимается в улыбке.

— Не я, а персонаж. Я — фанат Рождества, — возражаю я. Не понимаю, как кто-то может ненавидеть лучший праздник года.

— Как ты думаешь, было правильным выбором приехать сюда и попытаться купить мою кондитерскую именно сейчас? — Эвери скрещивает руки на груди с суровым видом.

— Это было самое подходящее время для поездки. Ничего личного, — хотя я был бы не прочь поговорить с ней на личные темы другими способами. Но, если я озвучу это, то, скорей всего, получу пинок по яйцам.

Не получив ответа, наблюдаю, как её взгляд мечется в сторону и снова возвращается ко мне, пока она покусывает нижнюю губу.

— Что происходит? — спрашиваю обеспокоенно я.

— Ничего, — отвечает она слишком быстро.

— Эвери? — скрещиваю руки на груди.

— Я не могу воспринимать тебя всерьёз в этом костюме, — она хихикает, качая головой.

Кто-то подходит за квадратным шоколадным тортом, и я воздерживаюсь от ответа, но наблюдаю за её общением с покупателем. Эвери излучает уверенность, когда находится в своей стихии, и мне нравится быть молчаливым наблюдателем.

Когда она снова отводит взгляд, я замечаю, что Мэтью наблюдает за нами. Поэтому пожимаю плечами и возвращаюсь к разговору с Эвери:

— Ты нервничаешь.

— Нет, — возражает она, но её пальцы сжимаются, когда Эвери смотрит мне за спину.

Через мгновение она