Невидимый враг - Анна Снегова

Просто сижу себе на другом краю маленького деревянного стола, подперев голову ладонью, отхлёбываю липовый чай из большой глиняной кружки — и любуюсь на своего котика, который, всё ещё хмурясь, быстро переворачивает страницу за страницей.

— Только невнимательная ты — кошмар! Вот, гляди, почему у тебя один плюс один получилось один?

— Где⁈

Вскакиваю, подбегаю, заглядываю через плечо. Он тычет пальцем в хаотичное нагромождение строк, которые записывала одной левой, пока помешивала в котле зелье.

— Ой.

— Вот тебе и «ой»! — передразнивает кот. — Из-за этого передержала и консистенцию упустила.

— Хочешь сказать, если б не единичка в расчётах, у меня бы всё получилось? — спрашиваю недоверчиво. Зелье от недосыпа было моей главной мечтой. Я уж крест поставила на этом проекте и отправила в архив — а вот надо же, нашёлся глазастый.

— Да. Пойдём, проверим?

— Что, прямо сейчас?

— А чего тянуть? — кот решительно закрывает тетрадь.

— Шутишь⁈

Мне хочется в ладоши хлопать от нетерпения. И восторга, чего уж.

Заканчивается всё тем, что мы спускаемся вниз и до самой ночи увлечённо толчём, отмеряем и взвешиваем ингредиенты для моего зелья. Когда совсем уже темнеет, и света из открытого в подпол люка становится совершенно не достаточно, я вытираю пот со лба и вздыхаю:

— Жаль! Теперь придется прерваться — ромашки же мои кое-кто изничтожил…

— Есть вариант получше! — подмигивает кот.

А потом складывает ладони домиком… подаётся к ним, и что-то шепчет. Я вижу золотистый свет, пробивающийся из-под его пальцев, освещающий изнутри. У меня всё замирает от предощущения чуда. Сердце бьётся быстро-быстро.

Произносит последние слова — и открывает ладони.

Стая ярких искр жёлтыми светлячками разлетается во все стороны, вспархивает к потолку, оседает на стенах. Несколько штук приземляются на плечи моему чужаку, запутываются в непослушных волосах.

Я смотрю, как зачарованная, не в силах поверить глазам.

— Как у тебя это получилось⁈

— Не только с помощью зелий можно колдовать, глупая, — довольно улыбается кот. Я вижу, как ему приятен мой восторг.

Это сверкает в его серебряном взгляде, когда придвигается ближе и кладет обе руки мне на талию.

— Главный секрет — огонь внутри!

— Смотри, не обожги меня… — отвожу глаза и не двигаюсь, не сталкиваю с себя чужих рук.

Он почему-то ничего не делает, только смотрит.

— Я буду очень осторожен, — говорит тихо.

А потом убирает руки.

Делает шаг в сторону.

Снова лезет плоской деревянной ложкой на длинной ручке в котёл со смесью, которую надо будет пару дней как следует настоять, прежде чем нагревать до нужной температуры.

Я чувствую острый укол разочарования.

Так что решаю снова воззвать к своей трезвомыслящей, рассудочной части, подхожу обратно к коту и вместе с ним начинаю оценивать зелье на цвет, запах, консистенцию и диффузионную прозрачность. Кое-как удаётся отвлечься от того, что сердце так и не перестало колотиться, как бешеное. Особенно, когда наклоняемся оба над столом вот так, соприкасаясь плечами. И его ладонь постоянно так и норовит улечься на мою, или хотя бы придавить пару пальцев. Наши руки как будто ведут свой, отдельный молчаливый разговор. И если я ещё держусь, то моя слабохарактерная ладонь уже несколько раз позволила себя уложить. И теперь просит мне передать, что под котом — о-о-о-очень здорово!

Наконец, мы оба с ним приходим к выводу о том, что в этот раз зелье абсолютно идеально.

— И где моё спасибо? — довольно мурлычет кот.

— Спасибо-спасибо-спасибо-о!!

Я распрямляюсь и от души потягиваюсь, потому что поясница отваливается уже — выгибаюсь как следует назад, сцепив пальцы в замок…

Кошачий серебряный взгляд вспыхивает совершенно невообразимыми эмоциями и моментально становится диким.

— Нет, такое спасибо абсолютно точно не считается… — глухо произносит кот.

Я не успеваю и пикнуть, как меня хватают за талию и рывком усаживают на стол.

Мимолётный испуг сменяется предвкушением.

Серебряный взгляд медленно обводит меня, попутно лаская дистанционно всё, что придётся.

Мы пересекаемся на этом пути, когда мои глаза тонут в серебряных. Вокруг уже почти совсем темно, искры-светлячки гасят свет до тихого мерцания. Передо мной тёмные очертания массивной фигуры, слабо освещённой сзади. И мы совершенно одни — в этом доме, в этом лесу, в целой Вселенной. А мне почему-то совсем не страшно.

— Больше не боишься целоваться? — улыбается коварной улыбкой кот и кладет руку мне на колено.

Отлично. Теперь мои мурашки уже не бегают по всему телу. Они все собрались где-то в нижней половине организма и, судя по ощущениям, празднуют день летнего солнцестояния дружными прыжками через костёр.

Вместо ответа осторожно, робко опускаю ладони ему на запястья. Медленно веду вверх, обмирая от того, какие же обалденные его руки наощупь. Для подушечек моих чутких пальцев, привыкших отмерять мельчайшие толики порошков и отделять крохотные доли семян или собирать пыльцу с цветов на рассвете, его кожа и рельеф его рук — самое крышесносное на свете лакомство.

Он меня целует очень осторожно в этот раз. Тянется к губам так медленно, будто и сам тоже наслаждается этим моментом.

Прижаться на мгновение, отпустить. Прихватить губами верхнюю губу — и снова отстраниться. Дразня, цапнуть зубами нижнюю. Провести языком, заставить мои губы раскрыться. Покорять не грубой силой, не натиском — а томной неторопливостью, до самого сердца проникающей страстью, которая тем сильнее ощущается, чем больше он старается сдерживаться ради меня.

Коротко вздохнув, обнимаю за шею.

С тихим рыком — подаётся ко мне. Звякает за моей спиной жалобно какое-то стекло.

Позволяю углубить поцелуй, и оглушительный стук моего сердца повторяется эхом где-то в горах Таарна.

Его пальцы сжимаются на моём колене. А потом крадутся выше. Мурашки дружно обнялись, затаили дыхание и ждут.

Но я-то не такая легкомысленная, как они. Для меня это — уже слишком.

Я вздрагиваю и упираюсь чужаку ладонями в грудь. Отворачиваюсь, ненамеренно подставляя под поцелуй ухо.

— Моё спасибо было не настолько большое… — бормочу себе под нос. Он фыркает смехом прямиком мне в ушную раковину, и мои мурашки снова вопят и орут, что вот так прерывать праздник на самом интересном месте, не дождавшись распаковки подарков, это настоящее преступление!

— Тогда придётся усовершенствовать тебе ещё какую-нибудь формулу… — мурлычет кот мне на ухо и прежде, чем выпустить меня из лап, от души проходится языком — от мочки до самого кончика.