Хозяйка Забытой Академии - Алена Ягинская

Я вошла.

– Ой! – пискнула, вылетела обратно и подперла собой дверь. – А т-там с-собачка. Она же не м-могла съесть с-студентов?

***

Ляпнула и сама испугалась, что мужчина посмотрит на меня как на дурочку ущербную. Обычно меня это мало трогало, но почему-то именно в его глазах такого отношения видеть не хотелось. И почему моя обычная медлительность на этот раз меня подвела?

Было неожиданно встретить на складе настоящего трехголового цербера, который смотрел на меня и облизывался. И слюни у него капали аж до пола. На коробки и тюки с вещами…

Так это он там, получается, имущество портит, за которое я отвечаю?

Пока мысль доходила, ректор приблизился и аккуратно переставил меня с прохода. Вошел, подсвечивая себе светящимся шаром, и остановился, осматриваясь. Я заскочила за ним. Понятия не имею зачем, то ли спасать вещи, то ли ректора.

Но… никого не было.

– Показалось? – неуверенно пробормотала я. – А, это чей-то сон! Фух, а я испугалась. Ну и хорошо, но склад надо все-таки проверить.

Говорила я нарочито бодро, найдя объяснение, но было не по себе. Сон ведь может оставить лужи на полу? Хотя, наверное, это просто игра света. Вот только подойти и проверить не решалась.

– Госпожа Силина, держитесь за мной, – сказал ректор и пошел вперед.

За ним, так за ним. Может это и не сон, может песик за стеллажами сидит, ждет. Ниримаске же говорил, что чудище студентов доедает. А если и нас сожрет? Ой-ей-ей, страшно! Эх, Карина, а ты все ждала, что тебя, как привыкла, клоунами пугать будут. А появись тут “чужой”? Нет, лучше не думать! Пусть будет песик, он милый, да. И музыку, наверняка, любит. Непременно любит!

– Лорд ректор, а у вас тут случайно музыкальной шкатулки нет? С колыбельной? Или инструмента какого? – спросила.

“Что я несу? Зачем мне инструмент, я все равно играть не умею,” – подумала, а мужчина остановился, развернулся и уставился на меня.

Пристально. Молча. Но не брезгливо. Это приободрило.

– Я подумала, что песика так усыпить можно будет, – пояснила.

“Карина, что происходит? Почему у тебя язык вперед головы бежит?” – спрашивала себя, мысленно отвешивая оплеух.

– У меня есть музыкальный артефакт. Правда детский. Надо? – из-за стеллажа вынырнул самый мелкий из пятерки студентов.

Выдохнула с облегчением. Живы. Значит, не соврал Хранитель?

– Адепт Икайл, что вы здесь делаете? – чеканя каждое слово, спросил ректор.

– Мы хотели госпожу Карину как-то отблагодарить, – сказал парень, смутившись, – за ужин. Она же без вещей. Искали ей что-нибудь полезное.

– И приятное, – из-за стеллажа вышли и остальные студенты. – Подарки, чтоб порадовать.

– Ну и где ваши “подарки”? – прищурился ректор.

Я его понимала. Наши детки на Земле сюрпризы и подарки тоже не всегда приятные делали.

– Вот, – один из студиозусов вытащил из-за спины горшок с цветком. – Мы цветок нашли. Думали для уюта. Только он засох. Мы хотели его оживить, но он стал немного… хищным.

Товарищ рядом с ним поднес к цветку палец, симпатичный бутон раскрылся, обнаружив зубастую пасть, и попытался схватить его. Парень едва успел одернуть руку.

А у меня слезы на глаза навернулись от умиления и радости. Мне хотели сделать настоящий подарок! Чтобы порадовать и поблагодарить.

В училище я делала бумажную волокиту за всех педагогов, но удостаивалась в лучшем случае скупой похвалы, а чаще меня торопили и ругали за то, что работаю слишком медленно. Пока Борис Сергеевич не одернул коллег, напомнив, что это не мои обязанности. С тех пор я все равно делала тоже самое, но меня хотя бы перестали ругать, что я делаю это недостаточно быстро.

А тут для меня пытались вернуть к жизни засохший цветок! Взяла горшок и с нежностью прижала его к груди.

– Это как мухоловка или росянка, да? Спасибо огромное! Это так мило, – от всей души поблагодарила я.

В этот момент хотелось всех обнять. Наличие ректора только смущало, почему-то была уверена, что он таких телячьих нежностей не оценит. Поэтому просто погладила листики растения.

– Э-э, – протянул еще один из пятерки, – а что такое росянка, расскажете?

Он с жадностью смотрел на меня. Сейчас я уже начала их неплохо различать. Тот, который Икайл, был самым мелким, щуплым и непосредственным. Чаще всего именно он начинал спрашивать или что-то рассказывать первым.

Еще один все время молчал и его имени я пока не знала, он просто следовал за приятелями тенью.

Третьего товарищи звали Мариком, и он был самый ширококостный, но не самый высокий. Любопытный, но все же сначала предпочитал подумать, а не ляпать наобум, как Икайл.

А самого высокого и гибкого друзья называли Хиро. У него была очень красивая улыбка, правда улыбался он редко. Точнее, я видела это всего один раз, когда принимала из его рук растение. Но она, как солнце, освещала все вокруг.

И последний товарищ отличался от всех тем, что был темноволосым. Все студенты в академии были в той или иной мере блондистыми или русоволосыми, и Нэт отличался тем, что был темным шатеном. На вид парням было лет по 16-17, они все были симпатичными и подтянутыми. Но вот вели себя как пятиклашки, которые сначала натворят дел, а потом думают – чего это такое и как оно само так вышло?

– А еще мы вам картину нашли, – сообщил Нэт, вытаскивая из-за стеллажа раму. – Но только она немного мрачная. Но это потому что пыльная. Я сейчас почищу!

Парень поставил картину к стене и ловко и быстро запустил в нее заклинанием.

– Демоны! – выругался ректор за мгновение до того, как картина засветилась и втянула нас всех в себя.

Я только успела разглядеть, что на ней было изображено кладбище.

Глава 14. Кладбище

– Надо навести порядок на складе и закрыть его от любопытных, – задумчиво проронил Реойт Готье, глядя вдаль. – А вот и ваши знакомцы, госпожа Силина. Не иначе, как соскучились.

Руки ректора при этом придерживали меня за талию, позволяя опереться на его грудь, хотя с гораздо большим желанием я бы спряталась за его спину. Но, увы, место там было занято пятеркой студентов, которых картина перенесла вместе с нами на то самое кладбище, которое я видела, когда мы выходили за изгородь.