Думаешь бьётся? - Марта Заозерная

умер мальчик, немного нас с сестрой младше. Неделю после он пил. По больнице пошли слухи даже, мол, это сын его был внебрачный. Мерзко. Сестра с папой какое – то время даже не разговаривала.

Чувствую на себе взгляд.

Костя. Ну и что тебе надо? Смотрит всё тем же сосредоточенным взглядом.

- Васильна, - Денис толкает меня плечом, - Ты как будешь нас двадцать пятого поздравлять?

Мои брови легонько ползут вверх.

- Тебя с днем следственного комитета? С чего вдруг?

- Я был не виноват. Меня незаконно понизили, - не унимается весельчак. Одеть на него колпак и точно будет гномик из Белоснежки.

- Осенью поздравлю, не переживай, - подмигиваю.

- Осенью в твоем шикарном платье будет прохладно. Если только в каком – нибудь номере, - скалится. Знаю, он шутит. И тем не менее.

- Ты охренел?

- Я заценил. Мы все заценили, - обводит компанию взглядом, - Не злись ты. Я же любя.

На лице у меня всё написано.

- У тебя денег столько нет, чтоб в номер с тобой, - пью свой кофе, после легонько языком провожу по верхней губе. Дэн ловит взглядом.

- Я займу! – говорит приложа руку на сердце.

- Тебя на работу подвезти? - вступает Костя, отложив телефон.

Машину я оставила дома, когда собственно и переодевалась наспех.

- Если не сложно, только не на работу. В больницу сначала, там всё рядом.

- Ты к этому?

- Да, - объяснять, почему меня так волнует выживший мужчина, никому не хочу.

Видя, как я не слишком ловко залезаю в «Крузак» Константин усмехается. Капец, какие все веселые.

- Не намного выше твоей, - настроение его явно стало получше.

- Там мне привычней. Всё родное.

- Судаки так хорошо зарабатывают?

- А следаки? – смотрю на него, прищурившись. Да – да, я вас знаю.

- Папа подарил, - безразлично пожимает плечами. Эго его данный факт не ущемляет.

- Мне тоже, - смеюсь. Это не правда, но кто это знает? Машина была моим первым, ни от кого не зависимым, приобретением.

- А я уж грешным делом подумал, - приподняв один уголок губ, выдыхает с таким облегчением. Да ладно, не обидно. Все так думают.

В отделение захожу немного с опаской, мне ещё ртуть не простили. А тут снова повод подкинула. Мне не впервой всех бесить. Спустя девятнадцать лет оказалось, что я сестре родной поперек горла. Тут – то люди чужие, как не крути не так болезненно.

- Припевочка наша, - на посту медсестер, который находится прямо на входе, встречаю одного из реаниматологов, - Не сомневался даже, что ты постаралась. Умница наша, - приобнимает меня за плечо.

- Можно к нему? Я из – за стекла посмотрю, - стараюсь выглядеть максимально располагающей. Это трудно.

- Ты как маньяк, которого на место преступления тянет. Проходи, конечно, - указывает мне нужное направление, - Девушки дайте Алёне одежду.

Как загипнотизированная стою и смотрю на него. Нас дверь со стеклом разделяет и еще пара метров. Не знаю, как объяснить, чудо вижу, ранее мне неведанное. Живой человек в моем царстве мертвых.

В двадцать два я поняла, кардиолог из меня не получится. Затупила на операции очень жестко. Просто кошмар. Не первый мор раз был, но увидела орган и поплыла. Не обморок, загруз. Ведущий хирург, взрослый дядька, орал так… просто кошмар. Мол, мне только мясо в лавке разделывать, с моей - то реакцией, а калечить людей он мне не даст. Тут никто ни с кем не сюсюкается. Я собственно и сама больше не захотела. Разом всё отрубило.

Потом были такие же вопли, только отца. Поначалу он даже не знал, потом было поздно.

Сейчас смотрю на него и думаю, может не так и всё плохо? Я тоже пользу могу приносить.

Дальше начинается полная феерия. У нас «полная посадка», да не только у нас. Все однотипные, понятно всё сразу. Ничего для науки не извлечь. Когда есть время, интересно бывает поизучать на скрытые болезни и отклонения. Сейчас же следаки всех ведомств стоят над душой. Не до этого.

- Вы у нас прячетесь? – поднимаю глаза, когда понимаю, что нифига этот парень меня не слушает. Стоит зевает, стены разглядывает, - Всё самое интересное тут, - указываю глазами на человека, к моему сожалению, не живого.

Морщит лоб.

- Простите, Алёна, отвлекся.

Вот если бы не отвлекались, всякие там, то я бы в девять вечера дома была. А не крутилась на стуле в кабинете, откинув голову на подголовник.

Не могу даже встать. Сил нет, от слова совсем.

Присела, когда позвонила Альбина, да так там и осталась. Уже минут десять просто сижу.

Не думала, что замужество так резко людей может менять. Впервые с того самого памятного случая поговорили с ней легко и беззаботно.

Всего - то надо было замуж выдать.

Снова телефонный звонок. Можно мнить себя оператором колл – центра.

- Привет, Натулек, - отвечаю и делаю резкий оборот на стуле.

- Ничего себе, какая ты бодрая, - щебечет птичка моя, - Даже странно. В ванне своей необъятной лежишь?

- Почти угадала, - смеюсь.

- На работе своей долбанной что –ли? – изумляется недовольно, - Ты время видела?

- Я отдыхаю. Катаюсь на стуле, - поясняю легко, будто и правда чем – то увлекательным занята.

- Как бы трахнуть тебя, да жаль нечем. Сумасшедшая девка, - молчу, только тихонько посмеиваюсь. Надо дать ей остыть, - Я чего тебе звоню – то. Тут по всем новостям, по федеральным каналам наш Задрипинск показывают, - фу, как неуважительно, у нас большой город, - Что там за резня? Маньяк появился? – говорить предельно серьезно.

- Туль, скажу только тебе. По большому секрету. Ты угадала, это маньяк. В одиночку больше двадцати парней положил. Даже не пикнули. А самое главное удобно и быстро, всех в одном месте.

До Наты начинает доходить.

- Да ну тебя. У меня чуть сердце не остановилось. Они что обкуренные были? Как так вышло? Массовое помешательство?

Чтоб было понятно, Наташа не говорит, а из пулемета строчит.

- Я не в курсе, - говорю с характерным акцентом, - Думаю, денюжки не поделили. Для одной роковой их слишком там многовато було.

- Не на Кубани живём. Говори правильно! – тут же замечает и поправляет, - Подожди. Они что бандиты? Откуда у нас столько?