Кто такая Марта - Екатерина Началова

— Миреайо? — предположил Сокур.

— Еще одно имя и зашью тебе рот, — сообщил Таран.

— Марджолэйн?

Сокур остановился только, когда Таран прогнал его с козел взашей. Ехать приходилось неторопливо. Тучи так и не развеялись, и дорога сохла плохо, трава и вовсе блестела влажным желтым. Наслушавшийся вариантов мозг искал букву «м» во всем.

Мокрый. Мох.

Ингей качнул рогами, поворачивая на нас черный блестящий нос.

Морда. Милая.

Постепенно стал говорить Таран. В игру «угадай имя» он не играл. Безоговорочно принимая меня как Полианну, Бык беззлобно поругивался на дождь, грязь, создателя конкретно этой дороги и тяжелые грузовые телеги, которые разрыхлили ровный грунт, превратив его в труднопроходимое месиво.

— Либо дороги надо менять, либо грузовым строить отдельные, чтобы честные путники могли проехать, — горячился он, пока Ингей напрягал ноги, тягая вперед четыре колеса. Затем Таран начал приводить аргументы в пользу отдельных дорог для грузов. Говорил так, будто я была членом комиссии по строительству дорог, а он передо мной выступал с доказательствами. Машинально кивая, я с интересом отмечала, что Таран называет себя «честным». Но так о себе, наверное, все думают — и честные, и нечестные… Всем же нравится думать о себе хорошо, и никому не нравится — плохо.

Хотя Таран мне нечестным не казался. Он был открыт, пылок и совсем… нормален что ли. Блестя карими глазами, с жаром рассуждал про дороги, а я вспоминала, как с таким же жаром возмущалась о государственных податях мама. Она еще по столу стучала. Говорила, что простой народ и так обобран, так с него последнее собирают. Таран был как мама в тот момент, совсем-совсем честным, не мошенником и не прохиндеем. Разговаривал так, будто он мой хороший знакомый или даже немного друг.

Значит вопрос только в моменте? В один момент этот честный Бык разговаривает как друг. А в следующий момент запросто бросит в опасности, как предсказал непонятный Стэк. Так будет? От Стэка самого непонятно, чего ждать, хоть и записка, хоть и имя настоящее знает… Грубит в одном моменте, а в другом берет и не выдает, что я — Марта. Как тут разобраться?

— …это у нас, а на юге дощатые дороги делают, слышала? Ох, вот это вещь! Моя б воля, я б везде…

Кивнула.

Сокур еще…

Моя целованная спасительница.

Я не к месту вспомнила не столько слова, сколько нахальные губы, которые их произносили. Уши моментально загорелись, хорошо под париком не видно. Шутки о женитьбе и поцелуях — это не шутки, потому что заставляют думать о женитьбе и поцелуях всерьез. А Сокур еще и сказал совершенно неприличное: «Моя». Пусть и в контексте фразы, но дергает же!

Он тоже бросит так же, как тогда, после управы? Несмотря на то, что теперь так легко веселит, непринужденно спрашивает о женихах и признал своей спасительницей?

…целованной.

Мысль слетела с серьезно-грустного на поцелуйную тему, и, конечно, разогнала все остальное, потому что ее думать было приятнее. Начав неуместно вертеться, мысль задевала пушистым хвостом уши и щеки изнутри головы. Почему-то хвост был рыжим.

Я опять вспомнила его губы. Сокур их как-то привлекательно тянет в моменте… Получается вызывающе и совсем не по-братски, аж смотреть жарко. А ведь он не моего рода, не маг — Змей! Почти как папа, конечно… Папа ведь родился в роду Змеев, затем проявился как маг… Но это не повод!

Тут же затормозив мысль, я скорее начала прогонять и рыжий хвост, и поцелуи. Особенно поцелуи! Потому что у меня другие цели! И потому что поцелуй в щеку не считается! Да? Разумеется! Я даже не помню, как он целовал в щеку! Точнее, помню, но я тогда ничего не почувствовала, а чувства сейчас — не считаются. Меня и брат в щеку целовал, и папа, и дед… Значит, у стены был не поцелуй совсем! Почему не придумают удобное отдельное слово для поцелуя в щеку, путается же все?!

В общем, я больше смотрела на Тарана и думала сразу обо всем, чем слушала. Что ждать от каждого из троих в каждом новом моменте оказалось совершенно непонятно.

— …и вешать на площади! — закончил Таран, удовлетворенно выдохнул и от души напился воды. Он несколько минут назад передал мне вожжи и посматривал, как я управляюсь с быком.

— Неплохо, однако… Даже хорошо. Команды знаешь, рука уверенная. Где научилась управляться с быками, Полянка? — вне темы дорог тон Тарана снова стал добродушным.

— У меня мм… — я гордо начала отвечать, чуть влет не выдав, из какого рода моя мать. Вовремя прикусила язык. — У меня дальняя родственница из рода Быка. Мы с ней часто ездили, она научила.

Говорить я не боялась, все-таки о происхождении мамы на площадях никто не кричал, вряд ли кому известно о переплетениях моих родовых линий.

Таран в ответ недоверчиво расширил глаза и неприлично громко фыркнул.

— Чего? Дальняя родственница из рода Быка? Что плетешь? Когда врешь, хоть фильтруй что ли… Не хочешь говорить — так и скажи. Врать только не надо.

Выдернув вожжи из моих рук, Таран уставился вперед, сразу посуровев.

— В смысле? — я больше удивилась реакции. — Я не вру. У меня есть родственница из рода Быка. Что такого?

— В смысле «что такого»? Смешивание крови между родами запрещено!

Чего?

Мы нахмурились друг на друга. Отсев на разные конца скамьи, начали подозрительно сверлить друг друга глазами.

— Межродовые связи не особенно любят, да… Но это не запрещено! — я стояла на своем. — Сейчас и вовсе — все чаще выдают официальные разрешения!

— Чего? Какое еще «чаще»? Какие еще разрешения? — взревел Таран. — Это в столицах что ли? Тьфу! В наших краях такое противоестественно! Молчи лучше!

— Да что ты говоришь? — возмутилась.

— Хочешь сказать, что нормально, когда бык змею натягивает?

Щеки аж загорелись, то ли от стыда, то ли от негодования.

— Не нормально, — прозвучал со спины неспешный голос Сокура. Он снова валялся в повозке. — Вот наоборот — да. Змей быка натянуть может без усилий.

— Я те натяну, слышь! — рявкнул Таран в сторону повозки. — Да бык из такого змейчика чулок сделает! На одну ногу!

— Уверен, мне хватит роста достать