Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

Моя защитница. Так хотелось подойти и обнять ее в тот момент, что я даже попыталась это сделать. Да вот тело не слушалось. Оно задеревенело все, приросло к дивану и отказывалось двигаться. Совсем.

Зато Паша легко поднялся и занял место за спиной жены.

– Господин Солер, вам лучше уйти, – дипломатично, но не менее грозно произнес мужчина. – Мы настаиваем. А все вопросы касательно расторжения брака решайте, пожалуйста, через юристов. Личное присутствие для этого не требуется.

Диего явно не понимал, чем вызвал подобное отношение, поэтому хмурил свои широкие брови. А потом неожиданно посмотрел прямо на меня.

– Ана…

Это как контрольный выстрел в голову. Никто, кроме братьев Солер, никогда не называл меня так – Ана. Только они адаптировали мое имя на испанский манер, и начал все это Ди. Его «Ана» – лучшее, что было в моей жизни. Как драгоценность, сокровище, которое создали лично для меня. Не скажу, что я не любила свое имя или оно мне не нравилось. Но Аня – это что-то слишком простое. А Ана – это почти как королева.

И я чувствовала себя королевой рядом с Диего. А сейчас…

Сейчас слезы из моих глаз все же срывались вниз одновременно с тем, как широкая спина Паши закрывала меня от Диего.

– Господин Солер, вам здесь не рады.

Я не видела больше Ди и не могла сказать, как он отреагировал на столь прямое указание всеобщего отношения. Но молчание длилось не долго, и уже спустя полминуты я услышала, как зашелестела ткань пиджака.

– Моя визитка, – куда тише прозвучал голос Диего. – Если есть возможность, я бы хотел уладить все без суда.

Паша принял протянутую картонку, а после кивнул на выход.

– Я вас провожу.

И, не давая Ди шанса передумать, оттеснил его к двери. Тихий щелчок сообщил мне о том, что все закончилось.

Только вот я никак не просыпалась, а галлюцинация не отпускала. Я смотрела в закрывшуюся дверь, слезы текли по щекам, а в голове полный вакуум.

– Ань, – тихонько позвала меня сестра. Я не отреагировала, лишь краем глаза заметила, как Лера подошла ближе и присела на диван рядом. – Анюта!

Горячие пальцы коснулись моих холодных ладоней. Я вздрогнула и обернулась.

– Я же сплю, да? – то ли спросила, то ли взмолилась я. – Лер, скажи, что я сплю. Это же не может быть правдой, верно?

Но в глазах Валерии тоже стояли слезы, и они тоже не спрашивали ее разрешения, прежде чем срываться вниз.

– Аньчик, прости, – всхлипнула сестра и крепко обняла меня. – Это все так нечестно! Все не должно быть так! Вот зачем, зачем он опять объявился?

Лера рыдала на моем плече в голос, а я тихо плакала, прижимая к себе сестру, и пыталась уложить в голове одну простую по своему содержанию, но не по смыслу вещь:

Мой муж, которого я пять лет считала мертвым, жив. И теперь он хотел со мной развестись. И он все еще не знал о том, что уже четыре года как отец.

А у меня теперь не имелось никакого желания ему об этом сообщать.

Глава 18.

– Это очень плохая идея, – ворчала Лера, опуская солнечные очки с головы себе на нос.

Мы стояли на выходе из аэропорта Барселоны и ждали машину от отеля. Знойное испанское солнышко припекало сверху, свежий ветерок приятно охлаждал кожу, и можно было бы насладиться погодой, если бы не хмурое лицо сестры, сопровождавшее меня весь полет. Сколько раз за это время я услышала, что совершаю ошибку? Миллион. Поэтому у меня в ушах фильтр, не пропускающий подобные фразы до мозга.

– Мама, а мы пойдем сегодня на море? – дергал меня за руку сын.

С улыбкой опустилась к нему и поправила кепку, которая вечно стремилась съехать куда-то в сторону.

– Конечно, солнышко. Как только мама закончит с делами, сразу пойдем.

Ответная улыбка – то, ради чего я и старалась. О сыне, вот о ком я думала, когда принимала решение приехать в Испанию.

Прошел месяц со внезапного появления Диего в моей жизни. Первое время я существовала в какой-то прострации, совершала привычные действия, но не отдавала себе в них отчета. Жила. Работала. Гуляла с сыном на детской площадке. А по вечерам, сидя на кухне в темноте, крутила в руках отобранную у Паши визитку.

Диего даже номер телефона не сменил. Все те же цифры, которые я знала наизусть, но которые так ни разу и не набрала. Зачем? Ведь мой муж был мертв. Зачем бы мне звонить на его бывший номер?

Не бывший, как оказалось, а вполне себе действительный. И мне потребовалось очень много сил и времени, чтобы скопить смелости и нажать на кнопку вызова.

Помогла мама. В тот воскресный вечер, когда я вернулась с работы, она не уехала по обыкновению домой, уложив внука спать, а присела рядом со мной за стол и взяла за руку.

– Милая, может, хватит? – осторожно поинтересовалась она, аккуратно отбирая у меня местами помятую картонку. – Ты же отпустила его. И он тебя отпустил. Так живите дальше, как и жили раньше. Не трави себе душу – дай ему то, что он хочет, и выдохни спокойно.

Ох, мамочка. Если бы все было так просто.

– У него есть сын, – тихо напомнила я, боясь, что Саша подслушает. Но он крепко спал, совершенно не догадываясь, что его отец гораздо ближе, чем небеса.

– Тут скрывать, конечно, не надо, – покачала головой мама. – Захочет общаться – пусть общаются. Не захочет – и не надо, не настаивай. Мы Сашеньку и без испанской родни достойным мальчиком воспитаем.

Я переспала с этой мыслью, а утром, не дав себе шанса передумать, набрала знакомый номер.

– Я согласна на развод, – пропустив приветствия и представления, проговорила я. Вряд ли в жизни Диего имелось много женщин, которые могли звонить ему с подобными словами. – Мне нужно что-то подписать?

Оказалось, все не так просто. Из-за того, что наш брак был заключен в Испании, расторгнуть его могли только там. Ехать было необязательно, достаточно было собрать целую кучу бумажек, заверить их у нотариуса и перевести на испанский. Но это грозило затянуться на месяцы, а я хотела закрыть историю с Диего Солер как можно быстрее. Как пластырь оторвать –