Любовь на проводе - Б. К. Борисон

Мэгги приподнимает бровь. Даже брови у неё идеальные:

— Семь и четыре миллиона человек с тобой не согласятся.

Я сглатываю:

— Это число выросло? — шепчу.

— Выросло, — подтверждает она. — И продолжает расти, Люси. — Она подаётся вперёд, опираясь предплечьями на стол. — У Эйдена на этой неделе больше звонков, чем когда-либо за всю историю шоу. Даже в его золотой период, когда он только пришёл на станцию. Это беспрецедентно. И всё благодаря тебе.

— Благодаря мне?

— Да. — Она кивает. — Именно тебе.

Я прикусываю губу:

— Ты уверена?

Она откидывается на спинку кресла:

— Я никогда не ошибаюсь.

И я ей верю. Правда. Не думаю, что эта женщина вообще когда-либо ошибалась. На автомате тянусь к пирсингу в ухе — привычка, от которой никак не избавлюсь.

— И… что ты от меня хочешь? Что мне нужно делать?

— Ничего, — отвечает она, не отводя взгляда. — Мне нужно, чтобы ты просто оставалась собой.

Хочу спросить: «А кем ты думаешь я являюсь?»

А потом: «Можешь мне, пожалуйста, сообщить?»

Потому что я, если честно, не в курсе.

Так привыкла, что меня определяют другие.

Мама Майи. «Лю» из автосервиса. Проблемная дочка Дэмиена и Селесты. Та, что забеременела слишком рано.

«У неё ведь был потенциал, помнишь? Интересно, что с ней стало?»

Вот что стало. Она развалилась в прямом эфире на радио. А теперь сидит в удивительно удобном кресле и понятия не имеет, что будет дальше.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю.

— В тот вечер по телефону ты была честной. Открытой. Говорила вслух то, о чём многие…

Она осекается, плотно сжимает губы. И под суровым, начальственным выражением проскальзывает что-то мягкое, уязвимое.

— …то, что другие боятся озвучить, — заканчивает она тихо. — В этом есть своя магия, разве не так? Между вами с Эйденом отличная химия. Я думаю, вы могли бы помочь многим. И если ты захочешь — я помогу тебе.

— Поможешь как?

Уголки её губ медленно приподнимаются. Улыбка — хитрая, почти хищная. Такая могла бы испепелить мужчину, разрушить империю или обеспечить себе первое место в очереди в ДТС21.

— Ты привлекла внимание всей Восточной оконечности страны. Неужели тебе не интересно, к чему это может привести?

— В смысле… — и тут запинаюсь, не зная, чем закончить.

— В смысле свиданий, — говорит она прямо. Смахивает несуществующую пылинку с блузки. — Ты можешь выбирать любого.

А я не хочу выбирать «любого». Эта перспектива, если честно, пугает. Я не была на нормальном, настоящем свидании уже два года — и не знаю, как это сказать, не прозвучав жалко.

И где-то внутри — крохотная, едва заметная часть меня всё ещё ждёт. Что столкнусь с кем-то на улице. Возьму не тот стакан в кофейне. Что нужный человек окажется в нужное время в нужном месте. Без усилий, без суеты. Просто — сам собой. Эта часть — романтичная. Та самая, над которой смеялся Эйден.

И может, она наивная. Может, детская. Но она — моя. Я имею право хотеть чего-то тёплого. Особенного.

Похоже, Мэгги читает мои мысли.

— А может, это и есть оно, — говорит она. Тихо. По-настоящему. — Ты, наверное, думаешь, что я всё это затеяла ради рейтингов, аудитории, рекламодателей — и отчасти это правда. Это всё же бизнес. Но…

Она складывает руки на столе так крепко, что пальцы белеют. И в этот момент я понимаю: вот эта часть — настоящая. Без приукрас.

— А что, если именно ради этого всё и было? Что если — это тот самый поворотный момент? Все эти решения, поступки, случайности… всё, что привело тебя сюда. И вот что будет дальше… вдруг это и есть та самая хорошая часть? Та, которую ты так долго ждала.

Где-то в коридоре оживает автомат с закусками. Скрипят подошвы по линолеуму. Мелкие стрелки настольных часов отмеряют секунды. Отопление то включается, то отключается — и снова включается.

— Впечатляет, — говорю я, по-настоящему поражённая. — Ты и правда хороша в этом.

— Я лучшая, — улыбается она. — Как насчёт…

В дверь врывается невысокий мужчина с охапкой бумаг. Он тяжело дышит, явно бежал — и с каждой попыткой вдохнуть у него вырывается хриплый свист.

Мэгги поднимает на него глаза, хмурится. Не выглядит удивлённой — будто он регулярно появляется вот так, вихрем.

— Всё в порядке, Хьюи?

Хьюи молча протягивает ей бумаги. Она смотрит на первую страницу — и резко выпрямляется. Поднимает глаза. Он всё ещё стоит, согнувшись пополам.

Я пока не понимаю, что происходит.

— Где ты это нашёл? — спрашивает она.

— Факс, — сипит Хьюи, будто из него выпустили воздух.

— Факс? — переспрашивает Мэгги, прищурившись. — Он что, отправил это по факсу?

Хьюи кивает.

— Когда?

— Только что.

Мэгги вскакивает со стула. Одна из фотографий на стене позади неё смещается. На снимке — пожилой мужчина с морщинками в уголках глаз и руками, обнимающими за плечи маленькую девочку — взъерошенную мини-копию самой Мэгги. На ней огромные наушники, она сидит по-турецки на кожаном кресле у стола с микрофоном. Беззубая улыбка сияет во всё лицо.

— Люси, прости, мне срочно нужно кое-что проверить. — Мэгги хватает Хьюи за локоть и утаскивает в коридор. — Подожди здесь, ладно?

— Конечно, не… — она уже скрывается, — …проблема, — бормочу я себе под нос.

Жду. Осматриваю фотографии на стенах. Поправляю блестящую статуэтку в форме микрофона на углу стола. Считаю до десяти. Потом снова до десяти. Прислушиваюсь к звукам из коридора.

Мэгги, похоже, не любительница безделушек, но на её столе — семь цветов стикеров, арсенал скрепок и гигантская красная кнопка с белой надписью: «ЗАТКНИСЬ НАХРЕН».

Я верчу в руках нож для писем — он подозрительно напоминает миниатюрный кинжал. И вдруг — глухой удар о стекло.

Вздрагиваю и оборачиваюсь. Эйден смотрит на меня из-за своего стола. Я и забыла, что он там. Судя по выражению лица, он наблюдает за мной уже минут шесть — как я переставляю кнопки и ёрзаю в кабинете Мэгги.

Наши взгляды встречаются. Несколько долгих, неловких секунд. Мне это показалось? Или в окно действительно что-то стукнулось? Почему он не работает? Снова хочет пошутить про стоматологические инструменты? Или извиниться за прошлые намёки?

Через двадцать футов и звукоизолирующее стекло этого не понять.

Эйден отрывает листок от блокнота, сминает его и бросает в стекло. Бумага почти не издаёт звука и падает на пол рядом с… игрушкой для собаки в форме пончика?

Я снова смотрю на Эйдена. Он, склонив голову, что-то пишет. Потом поднимает взгляд, улыбается — до смеха обаятельно — и поднимает табличку.

«ПОДОЙДИ», — написано там.

Я