Танец первой жены - Полина Зорина

просьбу как каприз. Мы не ругаемся с Мадиной, не дерем друг другу космы. Внешне она относится ко мне доброжелательно, а ее завуалированные уколы ему не понятны.

Такое хорошо считывает только другая женщина. Руфина может стать моей союзницей в этом деле.

Однако слишком мало времени прошло. Только вчера они приехали домой. Скажут – даже не попыталась поладить. Поживи немного, а там посмотрим.

Я обняла Айзу и, прижавшись к ней, так и уснула.

Наутро я все же решила осторожно переговорить с Руфиной, подготовить ее к мысли, что нам с девочками может понадобиться отдельное жилье.

Мадину и Эмира я не видела, так как намеренно спустилась к завтраку позже. Не хотела пересекаться с ними.

В доме остались только мы с Руфиной. Но удобная минутка для разговора выдалась только когда мы сели перебирать рис.

– Мам, я боюсь не поладить с Мадиной, – осторожно начала я.

– Глупости, – ловко откинула колотые зернышки в сторону Руфина. Она любила когда в плове рисинка к другой и нещадно отбирала те, что ей не нравились, на суп или тефтели. – У тебя золотой характер. Ты со всеми ладишь.

– А если у нас не получится поладить, то лучше нам жить раздельно. Маленький, скромный домик меня бы вполне устроил.

Руфина замерла, несколько секунд она не двигалась, а потом вскинулась на меня:

– Да что ты говоришь такое, дочка? Какой еще домик? Твой дом здесь – и точка! Ты наша, родная, куда мы тебя отпустим? Да еще и с детишками. Если Мадина не уживется с тобой, ну так что ж? Пусть уезжает. Я уговаривать не буду. Не по сердцу она мне. Тебя как увидела впервые, сразу поняла – моя девочка. А к ней душа не лежит.

Я опустила взгляд, уставилась на свою кучку риса.

Не ожидала от Руфины такой бурной реакции, думала, она отнесется спокойнее.

– Если люди спросят, скажу, что сама не уживчива. Никто не станет осуждать семью, только меня.

Этого боялся Эмир, стать объектом пересудов и насмешек.

– Да что ты заладила? И думать забудь, чтоб уйти отсюда. Костьми лягу на пороге, а тебя не выпущу. Или ты переступишь через мать?

– Мам, – я смахнула слезинку.

– Или случилось что? А ну посмотри на меня, – свекровь приказала строго.

Вздохнув, я подняла лицо.

– Сказала тебе что-то? Обидела?

Я покачала головой.

– Айза бегает по всему дому. Ей нужно привыкнуть, что на половину Мадины заходить нельзя. Не хочу, чтобы она видела и слышала то, что для детских ушей не предназначено.

– Только и всего? Думала горы сошлись, а там мышонок пискнул, – улыбнулась Руфина, будто у нее от сердца отлегло. – Я осторожно поговорю с Мадиной, объясню, что в доме дети. Не переживай, дочка, хорошо все будет.

Прямо говорить о том, что это уже случилось, я не стала. Иначе конфликта с Эмиром не избежать. Он разозлится, если я стану искать защиты у его матери. И тогда точно не проглотит науськивания Мадины о доме для меня.

– Спасибо, мама. Только не говорите ей о нашем разговоре.

– Я найду, как сказать и без этого, – она потянулась ко мне через стол рукой и погладила по ладони.

Говорят, что тайное рано или поздно становится явным.

Семейный ужин не предвещал ничего необычного, пока в кухню не влетела Айза, которая задержалась в ванной за мытьем рук. Она остановилась напротив Мадины.

– Как твоя спинка? Не болит уже? – участливо поинтересовалась она.

– Нет, – улыбнулась Мадина.

– Я так боялась за тебя. Ты так кричала, так кричала! А! А! Как деда у костолома. Но, папа, ты молодец. Ты хорошо ее вылечил. Я тоже хочу массаж делать. И все будут кричать как Джулька и говорить мне спасибо.

Повисла пауза.

Азамат закашлялся.

Мадина покрылась красными пятнами.

Расул бросил быстрый взгляд на меня. Я слегка пожала плечами, мол, что могла, то и придумала.

– Садись быстро есть, – шикнул на Айзу Эмир.

Руфина смотрела на меня, покачивая головой. Теперь она поняла, почему я завела разговор о доме.

– Было бы хорошо, если бы вы для массажа выбирали подходящее время, – наконец сказала Руфина, смяв бумажную салфетку.

– Слушай, что мать говорит, Эмир. Она мудрая женщина, – сказал Азамат, не глядя на сына.

Глава 16

До выходных дожили спокойно.

С Мадиной мы пересекались только за ужином.

Поев, она мыла тарелки за собой и Эмиром и уходила наверх.

Мы с ней перекидывались обычно парой ничего не значащих фраз. Казалось, что она обиделась на меня за тот позор, что ей пришлось испытать при всех.

Эмир заходил на несколько минут по вечерам к Лейле, держал ее на руках, спрашивал, как она сегодня себя вела, но так ни разу не предложил ее искупать вместе.

С Айзой они читали по вечерам книжки.

Я не чувствовала себя его женой, но хотя бы отцом он оставался.

В душе я была рада, что он не намеревался делить со мной постель. Одно его присутствие было тягостным: вызывало не счастье, а глубокую печаль и тупую боль в сердце. Я не хотела, чтобы он касался меня после той, другой. От одной мысли, что он тронет меня к горлу подкатывала тошнота.

В воскресенье нам предстоял сложный день: устраивали чаепитие по поводу рождения Лейлы. Вся родня должна прийти с подарками и добрыми пожеланиями. Им наконец покажут малышку.

Субботним утром мы с Руфиной пили чай на кухне, обсуждая, что лучше приготовить на праздничный обед, когда вошли Эмир и Мадина, оба нарядно одетые.

Мадина налила мужу чай, отрезала халвы, подала на стол.

– Что это за еда? Поешьте нормально, – поджав губы, посмотрела на них Руфина.

– Мам, некогда. На прогулку собираемся. Поедим в ресторане, – отозвался Эмир, спешно отхлебывая чай.

Руфина нахмурилась:

– А ты не помнишь, какой завтра день?

– Помню.

– И вы собираетесь на прогулку?

– А что такого? Разве вы с Амирой не справитесь?

В его голосе сквозила поразительная незамутненность, будто он и не подозревал, что собирался нарушить традиционный уклад.

– Отец с рассветом поехал на овчарню за лучшим барашком, Расул на рынке покупает продукты. А вы собрались гулять без забот и хлопот? – спросила как неразумного Руфина.

– Мадина всю неделю работала в салоне. Пусть отдохнет. Приедет вечером