Брак по расчету - Николь Джордан

– У меня одной ничего не получится, - сухо пробормотала она. - Возможно, вы сочтете нужным стать моим наставником?

– Не сочту. Все идет прекрасно. Не бойтесь рискнуть.

На этот раз она самозабвенно припала поцелуем к его губам и услышала, как шумит в ушах кровь. Потрясенная охватившим ее наслаждением, Хизер закрыла глаза, смакуя непривычный вкус. Как может это бесчувственное чудовище пробуждать в ней такие сладостные ощущения?

Нежный поцелуй все продолжался, и Хизер стала задыхаться. Руки сами собой поднялись, обхватили его шею, но тут она внезапно замерла и заколебалась, не совсем понимая, что делать дальше.

– Открой рот, - прошептал он. - Попробуй ласкать меня языком.

– Я… я не знаю как.

– Я покажу…

Он сдержал слово, погрузив язык в сладкую бездну ее рта, и эти бархатистые касания словно расплавляли ее изнутри.

– Это, - пробормотал Слоан, - я и сделаю с тобой, когда возьму в постели.

Даже самая наивная девушка в мире легко поняла бы смысл этого многозначительного обещания. Твердая выпуклость - свидетельство его желания - беззастенчиво вжималась между ее бедрами, и нижние юбки отнюдь не служили этому помехой. При каждом толчке вагона их тела все настойчивее терлись друг о друга.

Слоан не менее остро ощущал все, что с ним творилось. С трудом отстранившись, он нерешительно глянул на нее:

– Надеюсь, вы не собираетесь пойти на попятный, герцогиня? Если передумали, самое время сказать мне.

Но перед глазами Хизер все плыло, голова шла кругом, и она лишь обвела кончиком языка нижнюю губу. Этот неосознанный жест был исполнен такой чувственной грации, что у Слоана перехватило дыхание. Черт возьми, он совершенно не желал ничего подобного. И мечтает сохранить навсегда память о Лани. Лань была женщиной его сердца, и эта чужачка никогда не займет ее места!

Но он зашел слишком далеко, чтобы остановиться на полдороге. Если быть честным, уже теперь лицо Лани расплывается перед глазами, тает. И он никак не может ясно представить его. Живы только боль, боль и скорбь. Спящая Лань стала призраком, видением. А сейчас перед ним женщина из плоти и крови, теплая, нежная и близкая. Лихорадка в крови требовала утоления, теперь и немедленно.

– Нет, - тихо заверила она, словно вторя его думам. - Я не собираюсь отступать.

Слоан медленно кивнул; желание боролось с мучительными сожалениями и победило.

– Хорошо. Пожалуй, лучше снять одежду. Хизер оцепенела, потрясенно уставясь на него.

– Вам помочь раздеться?

– Не нужно. Вот только свет…

Что- то отдаленно напоминавшее нежность смягчило каменные черты.

– Поверьте, герцогиня, у вас нет ничего такого, чего бы я не видел у других женщин, но если вам так легче…

Он обошел салон, гася лампы, и оставил только одну, у постели, но прикрутил фитиль так, чтобы огонек еле мерцал.

– Лучше?

– Да, спасибо.

– Не стоит так волноваться. Я не собираюсь вас душить.

Весьма убедительное ободрение! Хизер со скептической улыбкой медленно отошла и, повернувшись спиной к мужу, сняла жакет, юбку и повесила на кресло. За ними последовали блузка, нижние юбки, корсет, полусапожки, чулки и, наконец, полотняная сорочка. Холодный воздух овеял обнаженную кожу, и девушка вздрогнула.

Потребовалось еще несколько минут, чтобы набраться храбрости, но все же Хизер встала лицом к Слоану. Ей казалось, что даже этот приглушенный свет слишком ярок и беспощаден. Как глаза мужа, безжалостно рассматривавшие ее с головы до пят. Взлелеянная годами скромность бурно возмутилась, но одновременно в Хизер нарастало странное возбуждение. Слоан словно касался ее взглядом, и ощущения, пробудившиеся в ней, были восхитительно-пьянящими, а сердце тревожно колотилось.

Этот мужчина - ее муж, и лучше хорошенько это запомнить. Он имеет право делать с ней все что пожелает. Смотреть. Дотрагиваться. Владеть.

Прошло несколько бесконечно долгих минут. Слоан явно не торопился. Молчание, подчеркнутое монотонным перестуком колес, становилось все напряженнее. Слоан по-прежнему сохранял абсолютно бесстрастный вид, изо всех сил стараясь скрыть, какие чувства вызывает в нем скульптурная красота жены. Ее совершенное тело будило в нем и бешеный голод, и нечто, похожее на неприязнь. Даже во сне оно не было таким идеально гармоничным.

Она и Лань - словно лед и огонь. Плавные изгибы бедер, гордые высокие груди, треугольник светлых завитков внизу живота - истинная герцогиня, элегантная, воспитанная, порядочная и застенчивая.

Но нужно отдать должное, еще и храбрая. Не стесняясь, вызывающе мерит его ответным взглядом, подбородок дерзко вздернут - привычка, которую он уже успел узнать.

Слоан потянулся к пряжке ремня и принялся неспешно разоблачаться: сюртук, галстук, накрахмаленная рубашка, брюки…

Хизер не могла отвести от него глаз. Даже одетый он казался настоящим геркулесом, но теперь она видела, что торс и плечи бугрятся мускулами, перекатывавшимися под гладкой загорелой кожей, грудь покрыта шелковистой порослью. Нельзя отрицать, он исполнен какой-то буйной первобытной красоты. Длинные стройные ноги с мощными бедрами, плоский живот… И мужская плоть во всей красе, налитая и возбужденная, поднимающаяся, словно молодое деревце, из гнезда темно-золотистых волос. Та самая нетерпеливая плоть, которая, казалось, вот-вот прожжет ее юбки.

Хизер отшатнулась. Ноги не держали ее. Уинни заверяла, что заботливый любовник сделает все, чтобы ей было хорошо. Но посчитает ли Слоан, что она стоит его забот? В его нестерпимо блестящих, слегка прищуренных глазах невозможно ничего прочитать.

И когда он шагнул к ней, все существо Хизер содрогнулось от непроизвольного, первобытного, неосознанного страха.

Слоан замер на месте. Господи, этот вид обиженной девочки, ясные огромные глаза, чуть дрожащий рот. Он полночи грезил о мягкости и сладости ее губ.

Едва не выругавшись, он стиснул зубы, пытаясь не обращать внимания на ноющую тяжесть в чреслах. Он может просто овладеть ею, без тени нежности, без малейших эмоций. Без всякого признака страсти. Короткое безразличное совокупление. По обязанности, так сказать. Или сделать ее первую близость с мужчиной запомнившейся на всю жизнь.

Но похоже, выбора нет. Он не может ранить Хизер. Не желает, чтобы его боялись.

– Я не сделаю ничего такого, что могло бы повредить тебе, - сдавленно прошептал Слоан, стараясь не шевелиться, давая ей время привыкнуть к наготе их тел. В конце концов, до этого вечера она ни разу не видела голого мужчину, да еще охваченного столь безумным желанием. Именно желание пульсировало в паху, почти нестерпимая боль, и все же он упрямо пытался его подавить. Не следует торопиться. Нельзя обращаться с герцогиней Эшфорд как с салунной шлюхой. Она совсем не похожа на откровенно чувственных женщин-шайеннок, с их свободными нравами. Они готовы были лечь с мужчиной по первому зову и спаривались под открытым небом и на глазах у всех, как дикие животные.