Попкорн - Брум Рене

ожидаемые холода, хотя грома пока еще не было слышно. Листья деревьев еще не полностью пожелтели, что означало, что есть некоторое время до наступления суровых морозов и обильных дождей.

При входе в дом Ариэль спала, сидя. Ее ожидание мужа и сына закончилось усталостью, и она заснула. Ее внешность была прекрасной: невысокий рост, круглое лицо с ярко выраженными щечками, светлые, немного кудрявые волосы, темно-карие, почти черные глаза, которые при дневном свете горели огнем и выражали пронзительность взгляда. Ей было 32 года, но она выглядела на 25. В отличие от мужа, она редко болела.

Когда Рашид вошел в дом с ребенком, Ариэль проснулась от скрежета двери и встревоженно взглянула на мужа с улыбкой. Но при взгляде на ребенка ее охватили страх и ужас. Она быстро вопросила, чей это ребенок и где его родители, выражая отчаяние и трепет в голосе.

— Тише, — прошептал Рашид, снимая обувь и аккуратно укладывая ребенка на кровать.

Кровать, сделанная своими руками из досок и шерсти баранов, была мягкой и удобной. Их дом состоял из двух комнат, кухни и небольшого холла. Все комнаты были маленькими, но в холодные зимы быстро прогревались. В комнате стоял камин, а рядом было немного дров. Справа и слева от двери находились два маленьких окна. Одно из них было закрыто деревянными досками вместо стекла, так как им было трудно доставить стекло из города. Несмотря на единственное окно, света в дневное время было достаточно. Свечи они делали сами, поэтому вечером было достаточно светло. По обе стороны от двери располагались комнаты — одна для Синдухта, а другая для Рашида и Ариэль. Впереди находилась кухня, где горел камин и четыре свечи на стенах углов.

Синдухт пошел на кухню ужинать, оставив Рашида и Ариэль в холле.

— Кто нас обнаружил? Откуда ребенок? И почему ты улыбаешься? Ты что, уже забыл, как поступили с нами люди? Неужели ты все еще веришь, что нас простят за неповиновение? — Ариэль тряслась, слезы готовы были литься, но она сдерживала себя. Она обещала себе быть сильной и больше никогда не плакать из-за того, что с ними сделали.

— Успокойся, любовь моя. Я бы никогда не допустил, чтобы нас обнаружили. Я всегда думал о том, что нас могут найти. Хотя прошло столько лет, я все еще боюсь того, что нас найдут. Мы не совершали ничего плохого, мы просто хотели быть счастливыми вместе. Люди несправедливы, но нам придется вернуться к ним снова. Не ради нас, но ради наших детей.

— Ради нашего ребенка, ты хотел сказать!

— Я не знаю, чей этот ребенок, но ты не поверишь, как я ее нашел. — Рашид рассказал, как они с Синдухтам услышали смех, подробно описывая происшествие. Жена молча слушала все и ничего не сказала. — Конечно, это может показаться чепухой, но поверь мне. Я говорю правду.

— Я тебе верю, любовь моя. Ты знаешь, что я всегда тебе верила. Но меня что-то беспокоит, — она немного промолчала, размышляя, затем тихо продолжила. — Ребенок сам не мог сюда попасть. Так как она здесь?

— Я тоже об этом думал по дороге. Но посмотри на нее — она вся грязная, одежда разорвана, почти ничего от нее не осталось. Прошел месяц, как она с волками. Если бы ее родители были здесь, они давно бы ее нашли. Возможно, кто-то решил избавиться от своего ребенка и привез ее далеко от людей, чтобы никто не видел этого поступка.

— Не неси чепуху. Конечно, есть такие уроды, но, если бы они хотели избавиться от ребенка, они не стали бы нести ее в такую даль и взбираться так высоко в горы. Они не оставили бы ребенку, от которого хотели бы избавиться, золотую цепочку с кулончиком в виде шкатулки из золота и драгоценных камней.

— У нее цепочка? Я даже не заметил. Но где были ее родители так долго? Зачем оставлять маленького ребенка в таком опасном месте? Тут вряд ли заблудишься, они бы давно ее нашли. Мне в голову больше ничего не приходит. А как ты думаешь?

— Я ничего не знаю, так же, как и ты. Все это очень странно. Боюсь, что случилось что-то страшное с ними. Что, если их съели волки? — Ариэль снова стала задумчивой. Видимо, ее мнение было ближе к правде.

— Зачем волкам съесть родителей, а затем самим воспитывать ребенка? Это хоть и более правдоподобно, но не думаю, что это так. Во всяком случае, завтра я пойду и обыщу долину. Чтобы не было, мы узнаем правду.

Рашид обыскал всю долину. Неделю он ходил в каждый угол, обыскал каждую гору и долину, но не нашел ни души. Затем оставил это занятие и с женой решили оставить ребенка у себя до тех пор, пока не найдут ее родителей. Они хотели оставить ее у себя, но все же боялись, что ее родители найдутся, и снова люди причинят им вреда. Рашид решил пойти и тихо расспрашивать в городе о потерянном ребенке, но он ничего не узнал. В том городе, куда было ближе всего, никто не потерялся, и он вернулся домой. По дороге недалеко от той тропы, которая вела в их дом, он нашел сумку с игрушками и одеждой ребенка. Он поискал вокруг и больше ничего не нашел. Даже следов людей не было. Даже если бы они и были, то давно уже стерлись от сильных дождей. Поспешил домой и рассказал об этом своей жене. Жена, конечно, поругала его за безрассудство. Ведь он должен был обыскать первым места. Ведь это единственная тропа, ведущая внутрь высоких гор.

— Иди и обыщи все вокруг тропы, может быть, найдешь еще какой-нибудь след. — предложила жена.

— Я обыскал все там, как только нашел сумку. Там нет ничего. Давай просто оставим ребенка у себя. Никому не скажем, что мы ее нашли. Скажем, что она наша.

— У нас больше нет выбора. Если ее родители потеряли бы ее, то давно бы нашли. Наверное, действительно, ее хотели выбросить. Пусть она будет Лилией. Ты согласен, любовь моя? — она сказала это очень нежно и с любовью. Она всегда хотела иметь дочь.

— Пусть будет Лилией Черноокая. У нее такие красивые глаза. Интересно, чей этот ребенок…

Прошли дни, затем и месяцы. Наступили холодные суровые зимы. Маленькая семья, которая состояла из двух человек и стала тремя, пополнилась снова, и теперь их было четверо. Теперь они стали большой семьей. Каждую ночь волки выли, будто грустя от того,