Дизайн под штампом - Адалин Альгаротти

Одри улыбнулась, оставила Даниэля в одиночестве и даже не дождалась ответа. Возможно, её слова были моментами резковаты, но она искренне хотела помочь. Мэри любила папу, она это не раз говорила на уроках, а Даниэль, как ей показалось, любил и дорожил дочкой.

Она не хотела навязываться со своей помощью. Не хотела делать это только из-за корыстных целей, как это обычно делала Элизабет. В СМИ всегда писали, какая она искренняя и переживающая за других людей женщина. Но Одри знала, что всё это делалось только ради связей и новостей.

Она вернулась в отдел с бумагой и холстами. Выбрала формат побольше — А3 — и взяла папку на всякий случай на двадцать листов. Головная боль пройдёт, слабость тоже. Нужно просто вернуться домой, приготовить хоть какую-то еду и выпить кофе на балконе.

Расплатившись на кассе и забрав увесистые пакеты с фирменным знаком художественной лавки, Одри медленно побрела в сторону подземной парковки. Залезла на заднее сиденье, перед этим закинув покупки в багажник, и попросила Блейка выключить музыку.

— Можно ехать в комплекс, — махнула рукой Одри и потянулась за пледом, лежащим рядом на сиденье. Укуталась в него и прикрыла глаза, не понимая, почему так холодно.

Ранние улочки Чикаго не интересовали сейчас Одри так, как сон. Казалось, что у неё просто не было сил на то, чтобы открыть хотя бы глаза. Укутанная в плед и уставшая за два перелёта девушка уснула по дороге, даже не заметив этого.

— Мисс Расселл, — ругнувшись, Одри повернулась на другой бок, в надежде вновь провалиться в сон.

— Мисс Расселл, мы приехали, — Блейк попробовал ещё раз разбудить девушку. Одри разлепила глаза и тут же зажмурилась от яркого солнца. — Вам нужно помочь донести покупки?

— Нет, Блейк, спасибо, — сказала Одри после минутной заминки, за которую до неё наконец-то дошла суть вопроса. — Ближайшие два дня можешь быть свободным. Я тебе позвоню.

— Как скажете, мисс.

Одри толкнула дверь плечом, вваливаясь в квартиру. Два больших пакета опустились около зеркала. Закрыв дверь на ключ, она прошла в гостинную и кинула на диван плед, зябко передернув плечами.

Прохладный душ после перелёта помог немного взбодриться. Одри накинула халат, шёлк приятно коснулся кожи, и затянула пояс. Вышла из ванной и присела на край кровати. Больше всего сейчас хотелось задвинуть шторы, забраться под одеяло и проспать весь день, а потом и ночь. Но перед этим ещё отключить звук на телефоне.

Одри, вздохнув, вышла в коридор. Взяла пакеты с покупками и отнесла их в самую дальнюю комнату. Маленькая, но уютная мастерская встретила её ярким солнцем. Девушка оставила пакеты недалеко от рабочего стола и подошла к окну, открыла его настежь и вдохнула полной грудью свежий воздух.

Две новые папки с бумагой положила на полку стеллажа, стоящего неподалёку от стола. На полку ниже поставила несколько новых стаканов, два из них заняли кисточки и карандаши. Тюбики, баночки и палетки с красками отправились на оставшиеся полки, занимающие больше всего места в стеллаже. Одри мысленно поставила себе пометку, что нужно бы выделить день для того, чтобы перебрать все материалы и избавиться от засохших или закончившихся красок.

Одри сходила на кухню, всё-таки решив заварить себе кофе, после поставила его на стол. Отправила короткую СМС Еве, что с ней всё хорошо и что ждёт её вечером. Звук на телефоне всё-таки отключила. Одри включила песни и слегка сделала громче — так, чтобы музыка перебивала нескончаемые потоки мыслей, но и так, чтобы всё ещё оставалась фоном.

Когда не выходило просто лечь и отдохнуть, она предпочитала заниматься любимым делом — рисовать. Даже если это по работе, даже если это с дюжину одинаковых шаблонов для итогового занятия, Одри всё равно чувствовала, как становилось лучше.

Рисование — это не просто сидеть и малевать кисточкой. Оно помогает забыться, отключиться от мира. Музыка на фоне или в наушниках помогает не слышать, что происходит вокруг, а уже через минуту после того, как садишься рисовать, и вовсе всё теряет смысл. Остаёшься только ты и холст с мазками красок, или бумага с карандашным наброском будущей картины, или просто самая простая и быстрая работа, которую нужно дорисовать.

Одри не соврала Даниэлю, когда сказала, что рисование переносило в другие миры. Это действительно так. Когда рисуешь поле с розовым закатом, переносишься туда и словно видишь всё своими глазами. Рисуя Париж, Румынию или Будапешт, Одри словно гуляла по их улочкам и чувствовала прохладу легкого ветра, или как ярко светило солнце, припекая кожу.

Самым главным была — любовь. Любовь к творчеству. Любовь к тому, чем занимаешься. Только тогда это не будет долгой пыткой, пока не дорисуешь или вовсе бросишь работу. Рисование может стать собственной сказкой, на холст можно переносить свои мысли, эмоции и мечты.

Холст не человек — ему всё равно, что на нём нарисуют, а вот для художника — это прожить ещё одну новую жизнь. И ещё с сотни и тысячи, а может даже больше.

Одри улыбнулась и провела еще одну линию, слегка отстранилась и проверила пропорции. Первый шаблон был готов. Девушка подписала его простым карандашом для того, чтобы потом можно было стереть и написать уже красиво и краской — в специально оставленном в верхнем углу месте.

Спустя два часа работы, две выпитые чашки кофе и одна — чая, девушка подписала последний лист и отложила его на лежащую рядом стопку. Одри откинулась на спинку кресла и потянулась, чувствуя, как захрустели позвонки от неудобного положения, в котором она сидела.

На белый автомобиль, припаркованный недалеко от входа в многоэтажный дом, никто не обращал внимания.

Мелани повернула голову в сторону водительского места и улыбнулась. Дэвид смотрел на неё и о чём-то разговаривал по телефону. С кем и о чём — её не волновало и не интересовало от слова совсем. Не касается её — значит плевать. Будь это чем-то важным, звонок сейчас бы был на громкой связи.

Девушка открыла окно, впуская в машину немного свежего воздуха. Казалось, от напряжения, витавшего в салоне, можно было задохнуться. Мелани потянулась к бардачку, зная, что