Отпусти-это всего лишь слово - 2 - Сан Тери

маленькую рыбу. Отчиму подкинули свежих окуней с рыбалки, и чистить их предстояло мне. Я оглушал рыб рукояткой ножа и сдирал с них чешую, и ненавидел это бессмысленное убийство ради пропитания. Я ненавидел этих рыб, которых должен был чистить, мне было больно в животе, когда они начинали оживать и биться под ножом, я лупил сильнее и плакал, от жалости. А затем в какой – то момент, я захотел стать сильным, перестать быть таким дебилом и нюней который жалеет рыб, бессмысленных глупых рыб. Я взял рыбу за хвост и поднёс её к газовой комфорке, живую, и смотрел как она задыхается, слепо бьются в припадке ужаса, извиваясь в безумной агонии, и затем замирает выпучив глаза и жабры, расставив судорогой застывшие плавники. И я ощутил её боль. Она ударила меня разом, по незащищённым, распахнувшимся в ожидании проводам. Я уронил окушка в ужасе шарахнувшись в сторону, врезавшись спиной в раковину, меня ослепило, скрутило понимание того, ЧТО я сделал.

Я закричал, ощутив чужую мучительную смерть, белым облачком выходящую из плоского тела. Разрыдался и упал на колени и стал просить бога, простить мне это убийство, простить меня за ту боль, что я причинил этой рыбе. Простить меня за то, что я садист и палач, за то, что хотел понять. Но я не подумал, я не подумал, не знал, что будет так.

Меня рвало на грязном полу кухни, я ползал на коленях, пачкая и жирный засаленный пол окровавленными вымазанными рыбьими внутренностями ладонями, и меня преследовала чужая боль и слепой ужас лишённый надежды рыбы, отправленным мной на пытку ради детского интереса. Доказать самому себе, что я смогу. Несколько лет я не мог смотреть на рыбу.

Я боялся оказаться однажды на месте этой рыбы, но думал, что так будет справедливо если я получу боль за то, что сделал больно. Всё справедливо, всё правильно. Если делаешь больно другим, однажды будь готов к тому, что сделают больно тебе.

"Нечем….дышать, Ник"

"Нечем дышать. Мне незачем дышать без тебя".

Ладонь Вольха зажала рот, вбиваясь пальцами, я подавился криком, забился, сжимаясь изнутри, и чужая горячая грудь прижалась к спине, поднимая, удерживая, возвращая в реальность бесчисленными долгими толчками, заставляя душу стать алой ниточкой, тянущейся навстречу каждому движению, сжимая сильнее, не позволяя этому прекратиться, не позволяя образоваться пустоте.

Я висел в реальности вниз головой и падал куда – то в безумное марево наслаждения, не понимая где верх, а где низ, где пол, а где потолок, не понимая и не соображая ничего, всё затопила боль и наслаждение и раздался сухой треск, словно что – то сломалось, лопнуло. Может быть это лопнули дрова в жаровне, сноп искр взлетающих вверх. Что – то сломалось внутри меня, что – то исчезло и разбилось. Что – то очень важное, драгоценное. Ускользало в эту секунду.

Сашка? Сашка…САШКААААААААА

И закружилось сметённое чёрной, взрывной волной, атомной бомбы, разноцветно красным грибом с белой шляпкой растущей завихрённой воронки. Смертельная сила которой в одну секунду распространилась во все стороны и смела всё, сжигая и уничтожая на своём пути дома, людей, весь мир, который мог бы быть, но его не стало. Рушились картонные коробки, металлические балки, домики, стёкла плавились лопаясь и вылетая из окон, но уже не способные превратиться в мириады сверкающих слюдяных искр, их просто смело, вместе со всем остальным и песок, обычный песок превратился в стекло под воздействием жара, и слепой ужас не успел родиться, моментально уничтоженный воцарившимся хаосом смерти. Те кто бежали, исчезали в одну секунду, застывшие на дороге скелеты людей, рассыпающиеся пеплом, как в кино про вампиров, и даже пепла не оставалось, не оставалось ничего, выгнувшиеся в корчах останки зданий и мёртвого города с тенями на стене, человек исчез не поняв что случилось, а на стене осталась тень – жуткий оптический эффект.

А потом взрыв исчез и наступила пустота.

Я слепо бежал куда – то. Судорожно захлопывая двери подсознания, одну за другой. Быстро заколачивая их гвоздями, словно за мной гналась орда разьярённых зомби, одну за другой, схлопывая, закрывая, быстро, как можно быстрее, я должен успеть спастить от этого, спастись и спасти. Если бежать быстро, можно успеть. По рассыпающейся лестнице, на дно самого тёмного подвала, захлопнуть крышку, задраить люки и остаться в темноте. Навсегда.

И тогда я смогу ничего не чувствовать, ничего не знать, я смогу перестать испытывать боль, мне станет всё равно. Мне станет абсолютно всё равно.

Меня уже нет, не будет, я…..

А в задницу загоняли острый штырь наслаждения и я не мог закрыться, не мог этому противиться, потому что каждое движение Вольха взрывало все двери, выбивало их, выламывало изнутри.

Слишком хорошо, слишком хорошо, не бывает так, слишком хорошо. Невозможно. И хочется освободиться, закричать, попросить.

Выпусти меня, отпусти, дай уйти, ну хотя бы дай уйти туда. Куда туда?

Безумие накатывало волной оргазма. И Вольх не слышал меня, ему было всё равно. А может быть, наоборот, он слишком хорошо это слышал, или чувствовал, не давая мне убежать сейчас. Не отпуская ни на секунду, кусая в шею, впиваясь пальцами в плечи, лаская судорожно, причиняя боль, пытаясь разорвать, расцарапать, запытать до полусмерти собой. Выкручивая соски, заставляя кричать, щипая с силой до кровавых синяков.

Удар по бедру, шлепок, с оттяжкой, снова удар, оставляющий след пятерни.

Сознание отлетает, сознание возвращается.

Удар, удар, удар, заставляющий очнуться, вернуться в реальность, не дающий убежать.

Удар.

Я не понимаю, что происходит.

Меня ебут и бьют одновременно. Вольх выходит и со всего размаха с силой загоняет вновь, не позволяя мне превратиться в безвольную куклу, заставляя очнуться и отреагировать, выдёргивая, выдёргивая болью. И наслаждением.

Вкладывая в этот яростный безумный секс всё накопившееся за это время отчаяние, горечь, обиду, непонимание.

Всё, что есть в моём мире, не имеет смысла.

И есть только тело за спиной, мокрое, горячее сильное, и понимание, что это единственная надёжная опора в наркотическом безумии. Это всё что у меня есть.

- Мой – хрипит Вольх – Я тебя….

Яростные движения вдоль члена. Ослепительный взрыв.

Я прихожу в себя на столе, на котором меня ебут и ебут, выныриваю где – то в пространстве между полом и кроватью, провал, взлёт, я на его коленях, подставляя искусанные распухшие губы.

Моргаю, очнувшись под водой, на подгибающихся ногах, не могу понять, что происходит. Мы в ванной? Почему это ещё не прекратилось? Прекратиться ли когда нибудь вообще?

-