Наперегонки с ветром. Идеальный шторм - Лера Виннер

Как Кайл.

– Что не так с Женевьевой?

Это был мой последний, но, возможно, самый главный вопрос к старухе Мюррей.

Если она, как выяснилось, знала правду про Сэма, логично было бы принять и его жену.

Она хмыкнула, дёрнула плечом, словно ей стало неприятно или мышцы свело судорогой. А потом вдруг хрипло расхохоталась, затрясла головой.

– Ах, Женевьева!..

Это сильно походило на зарождающуюся истерику, и мне пришлось слегка нажать, чтобы вернуть старуху к реальности:

– Почему ты не пускаешь ее на порог?

Смех оборвался, и в комнате наступила плотная оглушительная тишина.

– Потому что ей нечего здесь делать, – голос мадам Мюррей упал до злого и опасного шипения. – Она хочет получить ответы, которые уже знает. Не моя беда, что она перехитрила саму себя.

Такая формулировка возвращала меня к мысли об идеальном заговоре, именем и источником вдохновения которого была Женевьева.

Если Самуэль всю жизнь только и делал, что искал компромиссы, хотя и не нуждался в этом, что-то или кто-то должно было подтолкнуть его к мысли о том, что Фьельден может принадлежать ему без всяких оговорок.

Вряд ли напрямую.

Даже едва слышного усталого шепота в тишине спальни, скорее всего, не было.

Просто она появилась в его жизни, – вошла в его дом, – и он захотел большего.

Выйдя на улицу, я первым делом вдохнула полной грудью. После духоты ведьминого дома воздух показался пьяняще свежим и прохладным, а легкий холодный ветерок пощипывал кожу на щеках.

Октябрь еще не закончился, а Север уже начинал дышать подступающей зимой.

Если Кайл планировал закончить наши дела за две недели, значит, он чем-то руководствовался. Мы успеем убраться отсюда до того, как дороги заметет и город окажется фактически отрезан от мира до весны.

Не спеша идя по узкой улочке, я неожиданно поймала себя на крамольной мысли о том, что мне было бы любопытно провести во Фьельдене зиму. Она здесь наверняка не менее красива, чем осень, хотя и сурова.

Закрытое пространство, выжить в котором повезет не всем.

Если, конечно, Хозяин не позаботится.

Никто из тех, с кем мне довелось разговаривать, не вспоминал о естественных для такого сурового края бедствиях. Зимы не приносили массовых смертей, город не страдал от недостатка провизии, дров и угля, в нем не свирепствовали болезни.

Объективно такое благополучие было заслугой ответственного и любящего Фьельден мэра.

Мэра, который заботился обо всем заранее.

Знал многих жителей по именам и помнил об их нуждах и чаяниях.

Проведя много лет в дороге, я точно знала, что даже такой подход помогал не всегда.

Многие старались, чтобы сделать свои деревни, села и города благополучными, но это никоим образом не мешало им вымирать за пару месяцев.

Да и Райан Готтингс не был похож на того, кто станет не спать ночами, размышляя о том, как обеспечить сытость и благополучие.

Если и да, то лишь в тех пределах, которых позволят ему сохранить власть и ни с кем не делиться своими секретами.

Процветание Фьельдена было заботой и заслугой Самуэля, и что-то мне подсказывало, что в последние пару лет, – с тех пор, как он связался с бездарной дочерью лесной ведьмы, – зимы стали особенно спокойными и сытыми.

Повернув за угол, я оказалась на улице шире. Здесь уже ехали повозки, торопились по своим делам просто одетые женщины с полными корзинами.

Неподалеку был базар, и туда тоже не помешает наведаться.

Оглядываясь по сторонам, как если бы видела все это впервые, я зацепилась взглядом за большую и со вкусом оформленную вывеску: “Банк”.

У входа никого не была, и на улицу из окон никто не смотрел.

Искушение войти стало настолько сильным, что пришлось остановиться.

С одной стороны, ничего особенного в этом не было бы.

С другой, внезапное появление жены владельца могло быть истолковано превратно и стать поводом для сплетен о том, что у графа Нильсона есть проблемы, решение которых не требует отлагательств и не могло подождать до вечера.

Посмотреть на Кайла за делом было любопытно до дурацкой глумливой улыбки – в какие бы авантюры мы ни ввязывались раньше, честной работы конторских служащих никогда не было в их числе.

Ветер начинал усиливаться, но я не спешила прятаться от него.

Одержимость, в отличие от досадной накладки в деревне, можно было и стоило считать настоящим провалом для специалиста Совета. Однако именно после случившегося я чувствовала себя так, словно все чувства, до того притупленные, заработали на полную мощность. Цвета, которые я видела, стали ярче, а запахи острее, и даже северный ветер казался чем-то чудесным.

Чем-то, что жаль было бы пропустить.

В противоположном конце улицы и по другую ее сторону обнаружилась еще одна интересная вывеска.

Я почти пять минут простояла перед ней, прежде чем сделать глубокий вздох.

В это время я отчаянно тосковала по Гаспару, которому на правах наставницы могла бы поручить самую нудную и удручающую работу.

К сожалению или к счастью, мальчишки здесь не было, и это значило, что делать ее придется самой.

В последний раз взвесив все “за” и “против” и соотнеся возможную пользу со временем, которое придется потратить, я все-таки потянула на себя тяжелую дверь, ведущую в здание, где располагался городской архив.

Глава 6

К Готтингсам мы добрались уже затемно и совершенно точно опоздали к ужину.

Двор сегодня был абсолютно пуст, и ощущения подсказывали, что дело тут было отнюдь не в ветре и не в том, что час был поздний.

Самуэль избавлялся от лишних свидетелей, и вся прислуга, – наверняка приставленная, чтобы следить за ним, – сладко спала по комнатам.

Сам же он казался расслабленным.

Махнув рукой на приличия, предписывающие даже раненому встречать гостей при параде, Сэм обошелся свободной рубашкой и жилетом.

Это было демонстрацией большого доверия.

Равно как и то, что Женни сразу же попросила меня помочь ей в кухне.

С большой долей вероятности, она просто хотела остаться со мной наедине не меньше, чем я с ней. Или старалась оставить наедине мужчин.

Как бы там ни было, я с радостью пошла за ней, попутно осматриваясь.

Флигель в доме Готтингсов, которые правильнее было бы назвать настоящим поместьем, был впечатляющим. Чуть старомодная обстановка наводила на мысль о том, что Самуэль не менял ее намеренно, не считая это место в полной мере своим домом.