Его нежная птичка - Марина Сумцова

И я уже сама сгораю от стыда, что всё так получилось. Невовремя. Вот бы провалиться сквозь землю…

— Знаешь, это почти как в любой истории про жену, любовника и внезапно вернувшегося из командировки мужа, — бурчит мужчина и мотает головой, прогоняет лишние ассоциации. Ведь в такой картине я представлялась женой, а он буквально ненавидит меня. — Мне казалось, что ты понятливая девочка. Но приезжаю пораньше и что я вижу, Алиса? Какого-то охламона! Ещё и соврала ему, что живёшь с дядей, просто чудесно!

На глазах наворачиваются слёзы обиды и отчаяния, дышать нечем. Я чувствую, как покрываюсь красными пятнами, но не могу остановиться. Хочется крикнуть что-нибудь до ужаса обидное или оправдаться, только горло стянуто спазмом, и ни один звук не вырывается наружу.

— Скажи сказу, мне нужно вызывать клининг для чистки дивана? — цедит зло Дима.

Единственное, на что хватает сил — судорожно помотать головой.

— Уверена? — уточняет сухо, без всяких эмоций.

Киваю и до боли кусаю губы, стараюсь не думать о том, насколько обидно и противно слышать такое. Я же никогда и ни с кем, а тут… Но мужчина продолжает.

— Я взял на себя большую ответственность, Алиса, когда помог тебе и позволил остаться тут. Понимаешь?

Снова киваю. Это строгое “Алиса” режет до глубины души. Давно уже замечаю, что Дима называет меня странным прозвищем “Птичка” или вообще пропускает обращение. А тут… так официально и непривычно.

Мне хочется разреветься и закрыться в своей комнате, но я только мну руками своё домашнее тёплое платье, купленное Димой, и держусь из последних сил.

— Надеюсь, ты не принесёшь в подоле через девять месяцев, — грубо бросает мужчина, резко разворачивается и спешно уходит в свою комнату. Я же буквально осядаю на пор и не сдерживаю горьких слёз.

* * *

Я сижу на полу, обхватив колени руками, и всхлипываю, не в силах прекратить истерику и спрятать чувства под замок. В голове всё перемешивается отвратительным коктейлем: слова Димы, его презрение, которое так и сочилось из мужчины, а также обида на саму себя. Начинаю ненавидеть себя за глупость и за то, что позволила Льву зайти в квартиру. Надо было отказать. Закрыть дверь перед носом. Да что угодно сделать, но не доводить до такой крайности.

Теперь я чувствую себя предательницей, хотя по факту ничего не произошло. Но в глазах Димы мой поступок выглядит низко. И от этого мне ещё хуже.

А потом всё резко катится к полному краху.

Ещё в первый день я плачу на кровати, обнимаю подушку и жду, когда же придёт Дима, чтоб сказать, что внизу уже ждёт такси обратно в унылую страшную жизнь с дядей, побоями и вечной нехваткой денег. Но он не приходит. Более того, он больше вообще не попадается мне на глаза. А я в ответ прячусь в своей комнате и не высовываю носа. Готовлюсь к экзаменам и настраиваю себя на мысль, что нужно отпустить Диму.

Только каждый раз, когда я бросаю взгляд на дверь в комнату мужчины, сердце сжимается от тоски. Мы живём под одной крышей как соседи, будто находимся в разных параллельных мирах.

Дима специально уезжает рано. Я стараюсь успокаивать себя мыслью, что он просто много работает, хотя в глубине души понимаю — он просто не хочет меня видеть и слышать. В квартире теперь висит тишина, заполненная только моими невысказанными чувствами и запоздалыми объяснениями.

Даже когда мы случайно сталкиваемся в коридоре или на кухне, Дима делает вид, что меня нет. Спешно убегает к себе в комнату или вообще уходит из дома. Возвращается он всегда поздно, а иногда и вовсе не приходит ночевать. В такие моменты в голове всплывают слова Ули о том, что у него есть женщина “для здоровья”.

Наверное, он ездит к ней. Наверное, с ней ему лучше.

— Ну и ладно, — рычу бессильно в один из дней. На часах уже два, Димы всё ещё нет, а у меня завтра первый экзамен. Специально пишу Лёве, когда замечаю, что он онлайн, и немного отвлекаюсь от бесконечных страданий.

Если уж Дима не хочет общения, то я найду его в другом месте.

И действительно нахожу. Лев отвечает почти моментально, он как раз готовится к экзамену и усиленно учит. Мы какое-то время бессмысленно болтаем о всяком, пока разговор не заходит на скользкую дорожку. Точнее, парень спрашивает, решилась ли проблема у меня на личном фронте.

— Не только не решилась, ещё и сбежала, — обиженно шиплю на телефон, хотя отвечаю совсем другое. Просто отмазываюсь и перевожу разговор на другую тему. Лев очень понимающий, так что охотно поддаётся.

На следующий день мы оба хорошо сдаём экзамен. И сколько бы Горный не жаловался, что не может ничего запомнить, по факту делает это замечательно и первым выходит из аудитории. Он дожидается меня в коридоре и радостно обнимает. А мне этот жест кажется совсем не дружеским.

— Эй, не надо, — вырываюсь слишком уж резко из объятий и отхожу на шаг от парня. Он удивлённо следит за моими действиями, но не комментирует. То ли боится ляпнуть ерунду, то ли просто пытается сам сопоставить факты и последствия.

— Давай по мороженому, что ли? — неловко предлагает Лев.

Я всё же соглашаюсь. Не сразу, ведь дома ожидает уборка на кухне — в последние дни мне было некогда наводить чистоту. Однако от получасовой прогулки с парнем хуже не станет.

Мы гуляем по парку неподалёку от моего нового временного дома, едим мороженое на морозе и много болтаем. До тех пор, пока на телефон не приходит сообщение от Ульяны:

“Правильный выбор! P.S. Мальчишка симпатичный”

* * *

Я сразу понимаю, что даже если Дима не видел меня с Лёвой, то его сестра сразу ему доложит. Наверное, это и правильно, она заботится о нём. Вот только мне от этого не лучше. Скорее даже наоборот.

Лев провожает меня до калитки и при это ведёт себя в рамках дозволенного, исключительно по-дружески. А Дима… его ожидаемо нет дома.

В таком темпе пролетает целая сессия. До конца января я закрываю все экзамены и зачёты на отлично, постоянно зубрю, готовлю еду, которую после ем одна, и поддерживаю чистоту в доме.

А ещё снова и снова прокручиваю в голове слова Димы: "Я взял на себя большую ответственность, Алиса". Эти слова разрывают душу. Я не хочу быть бременем, но чувствую,