Ненависть и наслаждение - Шанора Уильямс

говорил, — но с каждой фразой я видел, как плечи другого мужчины напрягаются. С каждой секундой он становился все злее и злее, как будто мой отец говорил ему что-то такое, чего он не хотел слышать. Мужчина обернулся, и я наконец-то смог разглядеть его лицо. Я мог видеть его всего в тусклом свете. Я никогда не забуду его лицо или то, что на нем было надето — черная кожаная куртка, белая футболка и черные джинсы. Я никогда не забуду безумный взгляд его глаз. Этот самодовольный взгляд, который был у него, когда он подошел ближе, а затем неожиданно выхватил пистолет и бросился к моему отцу. Мой отец был недостаточно быстр, чтобы схватить свой пистолет, и я предположил, что он либо недооценил этого человека, либо не думал, что у него есть пистолет, из которого можно стрелять. Мой отец всегда говорил мне быть умным и думать наперед, но в тот момент он не думал. Он был слишком медлителен. И из-за этого ему выстрелили прямо в лоб.

Драко вздрагивает, и я понимаю, что его глаза крепко зажмурены, будто он снова переживает этот кошмар.

— Он прострелил ему череп. Дважды. На пистолете был глушитель, так что выстрелы не было слышно, но, черт возьми, их можно было почувствовать. Каждая пуля, выпущенная в его голову, была одной пулей в моем сердце. Я запаниковал. Я был молод, поэтому первое, что пришло мне в голову, — это бежать. И я побежал. Бежал ради своей жизни. Бежал от своего отца, вместо того, чтобы войти и помочь ему. Ветер обжигал мне щеки, дождь лил все сильнее, но мне было все равно. К тому времени, как я добрался до телефона-автомата, я едва мог дышать. У меня было два варианта: позвонить в полицию или позвонить по единственному другому номеру, который я знал наизусть, пока был там. Я прислушался к своему чутью. И позвонил по другому номеру.

Его ноздри раздуваются, и он сжимает кулаки. Снова становится тихо, и я хочу заговорить, но что, черт возьми, я могу сказать?

Тони сделал это с ним? Но зачем ему это? У него должна была быть причина. Возможно, отец Драко преследовал его, и он первым добрался до него...

— Лион приехал через двадцать минут, подобрал меня, а затем остановился возле того места, где был убит мой отец. Он зашел внутрь, чтобы проверить, но практически сразу вернулся обратно. Тони не было. Место было пустым, только мой мертвый отец. Когда мы услышали полицейские сирены, мы знали, что время уходить. Мы уехали, я начал кричать, чтобы Лион что-то сделал — чтобы помог ему — но он просто проигнорировал меня. Он не много говорил, только просил успокоиться и сказал расслабиться. Мы подъехали к какому-то дому, который не был их настоящим домом, и он помог мне выйти из машины. Я думаю, они что-то праздновали, возможно, годовщину. Я не знаю, но миссис Никотера ждала у двери, и он сказал ей, чтобы она вымыла меня и уложила в постель. Я не мог заснуть, и Лион знал это, потому что он поднялся в комнату после того, как я принял душ, чтобы поговорить со мной. Я ненавидел то, что он хотел сказать. Я думал, он скажет мне, что собирается найти этого человека. Или, может быть, поможет мне найти его. Я говорил ему о том, как выслежу этого человека и убью его сам, но Лион был слишком терпелив. Он просто молча кивал. А потом сказал мне: «Драко, есть вещи, которые ты должен и не должен видеть. И то, что ты видел сегодня, ты не должен был видеть. Я знаю, ты злишься, но Карлоса больше нет. Понимаешь? И он не вернется, парень». Я не мог принять его слова, поэтому сделал единственное, что мог.

В итоге, до меня дошло происходящее, и я сломался. В ту ночь я изливал свою душу, но на следующее утро полностью отключился. Я не ел. Не говорил. Лион продолжал пытаться заставить меня взаимодействовать, но я не хотел. Он постоянно спрашивал меня, видел ли я человека, который это сделал, или могу ли описать его, но я этого не сделал.

— Почему? — шепчу я. — Папа мог бы помочь тебе.

— Потому что на следующее утро я узнал, что человек, убивший моего отца, тоже работал с Лионом. Очевидно, так они и познакомились. Через Лиона. На стене в кабинете у него висела их фотография. Я сделал снимок. Провел свое расследование. Я хотел разобраться с этим сам.

— Так что ты хочешь сказать? Что ты винишь папу? — Я напрягаюсь и снова сжимаю нож.

— Нет, я не виню его, и никогда этого не сделаю.

Я немного расслабляюсь.

— Но я не мог сказать Лиону, потому что знал, если сделаю это, он справится с этим сам, по-своему. Поэтому я долго молчал об этом. Я уверен, позже Лион понял, что это был Тони Палач. Он все время посылал людей, чтобы наблюдать за мной, еще до того, как появился Генри Риччи. Остальные были достаточно умны, чтобы сбежать. Генри был достаточно глуп, чтобы подобраться слишком близко и попасться. Лион даже обратился ко мне и сказал, что я больше не смогу получить тебя, потому что он не может терпеть моего поведения. Он сказал, что я становлюсь слишком неуравновешенным.

— Что?! — задыхаюсь я.

— Да, твой отец сказал мне, когда мне было шестнадцать, что ты была обещана мне. Когда я приехал в США, для проведения так называемой «тренировки» с моим отцом и с ним, он подготавливал меня к тебе. Я думал, ты всегда будешь моей, но потом мне исполнился двадцать один год и, наконец, я кое-что сообразил. Думаю, он сказал, что я неуравновешен, только чтобы защитить этого ублюдка Тони. Твой отец разрывался на части, потому что, когда обещание сделано, его нельзя нарушить. В этом случае все просто, если тебя пообещали мне. Ты моя, нравится тебе это или нет.

— И вот ты, влюблена в убийцу моего отца, и Лион знал это, но никогда не говорил мне, потому что хотел защитить тебя. Хотя он знал, что я знаю. Но каким бы отцом он был, если бы запретил тебе влюбляться? Он знал, что ты возненавидела бы его, если бы он послал тебя ко мне, или если бы что-нибудь случилось с Тони, поэтому он позволил тебе остаться с ним. Но Лион не смог понять, что ты только выставляла себя гребаной дурой, и что