Осколки чужой жизни - Татьяна Александровна Захарова

– Только работоспособных мужчин мало осталось? – спросила я, вспомнив наши послевоенные годы.

– Всё не так печально, – возразил капитан. – Сейчас многие возвращаются с фронта. Это во время войны за станками работали и женщины и подростки… Сейчас станет полегче.

Как же это знакомо?! Мне только по фильмам, а вот мой дедушка с бабушкой это испытали на собственной шкуре.

– А близ Нордмана есть какой-то новый завод?

– Нет, север мы отбили совсем недавно.

За неспешным разговором прошло часа полтора, когда я заметила, что Софи уснула. И тогда вернулась к более важной теме.

– А что на самоходки ни разу не нападали? – со скепсисом спросила я, посмотрев на капитана пристально.

– Было пару раз, – произнес Войтек после небольшой паузы. – Но повредить машину серьезно не удалось, так как стреляли по кузову. На войне мы использовали этот транспорт для быстрого перекидывания сил на сложные участки фронта. Правда, обычно они были намного крупнее моей.

Я кивнула, продолжая смотреть на мужчину.

– Вы не рассказываете о том, как прошло наказание…

– Вы не спрашивали, – небрежно ответил капитан, но в глазах мелькнула досада. Он пожал плечами и глубоко вздохнул перед рассказом. – Солдату я рассказал правду через полчаса. Он раскаивался, можете поверить мне на слово. Тех, кто толкнул и ударил вас, я промурыжил ночь, как и остальных задержанных заводил толпы. И только один из той толпы отправился в Лобвин сегодня с утра. Ему, по сути, предъявить нечего, но я заставил его написать расписку на имя Софи Гаррах. Может, Колек со временем и поймет, что был неправ.

Я кивнула, пытаясь понять, отчего поднялась буря в душе. Большинство же прошло этот тест на человечность.

– А как он расплачиваться будет? Я не хочу, чтобы он приближался к моей дочери.

– Через банки переводом на её имя. Так что вам нужно открыть ей счет, который я впишу в долговую расписку.

Снова кивнула и посмотрела на Софи.

– Я ничего не знаю про воспитание одаренных детей. Даже не имею представление, когда у них должен созреть источник. И как ему помочь? Как проявится магия в первый раз? И что делать в этот момент?

– Всё не так страшно, пани, – с мягкой улыбкой произнес капитан. – «Зреет» источник по-разному. Главное, чтобы не было никаких эмоциональных потрясений. Сегодня лекарь выправит состояние её организма, а хорошее питание укрепит и иммунитет и источник. А дальше уже благодаря магии Софи будет меньше болеть.

– А может, посоветуете какую-нибудь книжку про магию для детей и их родителей? – спросила я, не срывая просящие нотки в голосе.

– Постараюсь найти у знакомых, но как вы догадываетесь, в обычном книжном магазине такой фолиант не найдешь.

Кивнула и задала новый вопрос.

– А с какого возраста берут в школу магии?

– С пятнадцати лет. Но к этому моменту одаренный уже должен закончить хотя бы трехлетку, а лучше пятилетку, чтобы он уже имел представление о физике и химии.

– Пятилетку? – переспросила я удивленно.

– В крупных городах лет так пять назад ввели ещё два класса, назвав их средней школой.

– А сколько учатся в школе магии?

– Один год обучают общей магии, а дальнейший план обучения зависит от направления, который выберут адепты.

За разговорами незаметно пролетело время. По пути сделали одну остановку в деревне у постоялого двора, где мы перекусили, а после сходили по естественным потребностям. За чай с пирогами расплатился капитан, не слушая моих возражений.

– Пани Аннели, я не обеднею от этого, – убеждал меня Войтек. – Поэтому пожалейте мою гордость: не пытайтесь отдать деньги. А то я обижусь.

– Мне просто неловко, – призналась я, когда капитан открыл для меня дверь самоходки. – Вы и так нам помогаете… А я даже не знаю, как вас отблагодарить.

– Простого «спасибо» будет достаточно, – заверил он. И мне ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.

К этому моменту Софи уже выспалась, поэтому я предложила повторить счет. И выучить цифры до двадцати, пообещав, что когда она это сделает, я научу её интересной игре. И малышку это заинтересовало. Так что последний час дороги прошел у нас плодотворно. И к приезду в Нордман мы начали проходить сложение на примере яблок. При этом я разрешила девочке пользоваться собственными пальцами.

Однако в городе Софи уже не смогла сосредоточиться на счете, так поразили её большие трех и четырехэтажные здания. А также широкие улицы и толпы оживленных и радостных людей.

Капитан остановил машину возле гостиницы, назвав её адрес и ближайшие ориентиры. Предложил сразу забронировать номер, но я все-таки хотела поискать тетю Сильвию. Да и растрясло меня в пути, подвеска слишком жесткая у самоходки, так что низ живота опять опалило огнем. Я с трудом заставляла себя не морщиться от боли и мечтала быстрее оказаться у лекаря. Видимо, скрыть полностью свое состояние у меня не получилось. Так что капитан, вглядевшись в мое лицо, без возражений и дальнейших вопросов поехал в госпиталь.

Остановив машину, он помог мне спуститься на тротуар. И предложил свой локоть, чтобы я оперлась на него. Как оказалось, в госпитале его хорошо знали, поэтому он беспрепятственно провел нас в кабинет главного лекаря. И попросил Ксавьера Ольшевского отнестись к нам со всевозможным вниманием. После чего покинул наше общество.

– Ну-с, – протянул он, рассматривая нас через монокль. – С кого начнем?

– С пани Аннели, – твердо произнес Гаврис. – А мы с Софи пока подождем в коридоре.

Ксавьер проводил моих спутников и попросил помощницу организовать им чаепитие.

– Рассказывайте, что у вас случилось, – распорядился он, вернувшись ко мне.

– Преждевременные роды, спровоцированные травмой живота, – кратко ответила я, стараясь не вспоминать о случившемся. Пожилой мужчина отправил диагностирующее заклятие, после чего, нахмурившись, кивнул мне на кушетку.

– А кто принимал роды?

– Подруга. У меня была лихорадка несколько дней.

– Послеродовая горячка, – побормотал пан Ксавьер, проводя руками над животом. – Возможно, занесли инфекцию. Для истощенного организма это… – лекарь не закончил, но посмотрел так, что сомнений не осталось в том, что он хотел сказать.

Ксавьер исцелял долго и упорно. Причем сил на это ушло много, у него даже пот на лбу выступил. Я же просто лежала на кушетке, ощущая, как лава внутри остывает. Наконец, лекарь опустил руки и отступил к шкафу.

– Пан Ольшевский, а я смогу иметь детей? – спросила я и затаила дыхание.

– Конечно, голубушка, конечно, – с усталой улыбкой произнес он, доставая с полки причудливый флакон. И я не смогла сдержать счастливую улыбку. – Вот это