Няня для дочки отшельника - Аня Вьёри

Черт!

Придурок!

Подонок!

– Позвольте, – протягиваю ей руку. – Давайте ногу завяжу. Сегодня еще бы с повязкой походить…

– Ох, – она не горит желанием, но щиколотка болит.

И ей приходится на меня опереться.

– Давайте, я завяжу сама.

– Мне проще, – отзываюсь категорично, оставляю ее на кухне, а сам иду за эластичным бинтом.

Можно хотя бы в этом со мной не спорить?

Нашлась тут самая умная.

Не понимаю, откуда во мне это раздражение, но оно словно только нарастает от близости к ней.

Сижу перед ней на корточках, наматываю тур за туром бинт на ее голеностоп, а у самого внутри все зудит и клокочет!

Что за женщина?

И за что она на мою голову?

– Я буду у себя в кабинете, – встаю, не глядя ей в глаза, ухожу с кухни.

В ответ тишина.

Ну и ладно!

Еще и она со мной не разговаривает.

Да чтоб ты провалилась!

Ругаюсь в сердцах еще и крепче, но заставляю себя вчитаться в цифры.

Отчеты, сводки, планы, котировки…

В какой-то момент я перестаю думать о женщинах, меня окружающих, и увлекаюсь работой.

Всегда ее любил. Всегда чувствовал себя здесь как рыба в воде.

Прихожу в себя от тихого стука в дверь…

Черт!

Спина аж затекла!

Надо пойти во двор размяться.

– Да, Инга?

Это же Инга…

Но дверь тихо приоткрывается, и появляется мой любимый курносый носик.

– Лиза? – улыбаюсь. – Иди ко мне! – распахиваю объятья.

А она стоит, насупившись, губки гузкой собрав.

– Ну ты чего? – стараюсь спросить миролюбиво.

Тут моя малышка вздыхает, собирается с силами.

– А где Инга? – спрашивает враждебно. – Ты опять ее выгнал?

Глава 20

Михаил

На секунду немею.

Стоп.

Что значит “опять”?

И что значит “выгнал”?

Хотя… Ну да. Выгонял же…

– Нет, – кручу головой, – а ее что, нет?

Подрываюсь, выбегаю в коридор, на кухню…

– Куда вот она с больной ногой? – готов ругаться в сердцах!

Иду в гостевую комнату.

– Я уже смотрела в доме, – обиженно кричит мне в спину дочь.

– Я позвоню ей, – возвращаюсь в кабинет, подхватываю трубку и…

Почти сразу слышу ненавязчивую мелодию рингтона. Телефон лежит в ее спальне.

– Слушай, ну она же взрослая, – успокаиваю свою дочь, хотя самому почему-то тревожно. – Может, она в деревню в магазин пошла.

– Я на пятачке была, – Лиза, кажется, готова расплакаться. – Нет ее там.

– Да чтоб тебя, – запускаю пятерню в волосы. – Ну пойдем вокруг дома посмотрим…

Мы выходим с ней в поле…

Солнце высоко, я заработался…

– Ты есть-то не хочешь? – ловлю дочкину ладошку.

– Не-а, – она не сопротивляется, и это греет мне душу, – к Инге хочу.

– Я тоже за нее волнуюсь, – говорю миролюбиво, – она тут совсем недавно. Вон под стадо чуть не попала.

Останавливаюсь на меже, оглядываюсь. Луг просматривается во все стороны до самого леса.

– Инга! – кричу во всю глотку.

Тишина…

– А может, она до теть Шуры пошла? – скорее, рассуждаю вслух, чем спрашиваю у дочери.

Моя малышка только пожимает плечами…

Решено.

Выворачиваем на леваду, обходим задворками.

– Саш! – кричу соседке, чей увесистый круп торчит в огороде. – Саш, учительницу нашу не видела?

– Не, не видала, – разгибается женщина, смотрит сначала на нас, потом на солнце, потом на свои грядки. – А шо? Куда вона делася?

– Не знаем, – отвечаю честно, – сами ищем.

Выходим с Лизой на главную деревенскую улицу…

Тут и школа, и дальше магазин…

Все, как на ладони.

И теряться негде, и деться некуда. Захочешь – не спрячешься.

Однако ж у Инги получилось.

– Так, моя хорошая, – подхватываю дочь на руки и безумно радуюсь где-то в глубине души, что она привычным жестом обхватывает меня за шею, – у тебя сейчас будет важная миссия! Ты будешь у нас главнокомандующим в центральном штабе!

– Это где? – у малышки распахиваются глаза от предвкушения и восторга.

– Это дома! – трогаю ее носик. – Вы со Шмелем сидите на крыльце и ждете! А то, может быть, пока мы тут бегаем, Инга уже пришла! – Лиза понимающе кивает. – Я пойду посмотрю пролесок и дойду до речки. А если Инга вернется, то вы сразу звоните мне! Договорились?

Лиза поджимает губки, хмурится.

Ей не очень нравится идея ждать дома одной, но важность миссии спасает положение.

Возвращаемся домой, оставляю дочку, беру телефон.

– Скоро приду! Один или с Ингой, – говорю дочери.

– Лучше с Ингой, – бесхитростно заявляет она, заставляя меня грустно усмехнуться.

Выхожу за ворота, оглядываюсь.

Вот куда она могла пойти?

И зачем?

Настойчиво отметаю все мысли о том, что у нее может быть с кем-то назначена встреча или что похлеще.

Да нет…

Скорее всего, просто вышла на улицу… прогуляться, или решила Лизу поискать и заблудилась.

Ну это же просто!

Не местная же!

Так бывает!

И повода волноваться на самом деле нет. Она же взрослая женщина, вполне себе разумная и самостоятельная.

В этих мыслях дохожу до развилки…

Прямо – пролесок и за ним шоссе, направо – речка. Местные тут не купаются, все идут на излучину. Там берег песчаный и заход хороший, пологий.

Замираю на секунду, стискиваю зубы и все же решаю пойти к шоссе. Хотя мне совсем не нравится мысль искать Ингу по направлению к городу.

Уже делаю пару шагов, как слышу всплеск! Довольно шумный и сильный. Это точно не рыба!

Оборачиваюсь, всматриваюсь в гладь воды.

Отсюда не видно.

Быстрым шагом подхожу к берегу и… замираю…

Тонкая фигурка, укрытая лишь шлейфом русых волос, медленно скользит по сине-зеленой глади.

Понимаю, что я просто обязан отвернуться, дать о себе знать, но ничего не могу с собой поделать. Просто теряю дар речи, видя ее в реке. Она медленно отталкивает руками воду, ногами работает на манер лягушки…

Плавает плохо, но, кажется, получает настоящее удовольствие. Замирает посреди реки, закидывает голову назад, чтобы поправить в воде волосы, разворачивается и…

– А!

Черт!

Рывком отворачиваюсь к лесу.

Она плавает раздетой, а я стою и пялюсь!

.

Инга

– Михаил?

Как это не глупо, окликаю его.

– Лиза вас потеряла.

Он стоит ко мне спиной, повернул лицо боком, чтобы я его слышала, но… Вроде как не смотрит!

Но только же стоял тут!

Стоял и смотрел!

Елки-палки!

Я специально ушла сюда, чтобы одной поплавать!

Купальника у меня нет. Осталась в белье, но оно же намокло, стало почти прозрачным.

Подплываю к берегу.

Он так и стоит спиной.

Уходить не собирается.

– Не оборачивайтесь, – говорю ему строго.

Выбираюсь на берег.

Он неудобный, крутой.

Михаил дергается, чтобы подать мне руку. Тут же замирает.

Блин!

Значит, он меня