Няня для дочки отшельника - Аня Вьёри

Кажется, честно.

Вечерами, когда Лиза уже спит, он иногда спрашивает меня, чего мне не хватает, предлагает что-то купить или распечатать… Я могу пользоваться его кабинетом, если мне надо…

Только мне не надо.

Хотя.

Нормальные отношения с хозяином дома – это приятно.

Сейчас он позвал меня сходить вместе за молоком.

Лиза убежала гулять, а я не против прогуляться после обеда…

Мы собрали со стола посуду, запустили посудомойку, как вдруг на крыльце раздается стук!

Глава 21

Михаил

– Миша! – кто-то стучит так, что кажется, аж стекла трясутся. – Миша!

Черт!

Что за истерика?

Голос вроде бы знакомый.

– Миша!

Выскакиваю из комнаты в коридор.

Твою ж…

Шурка…

Стоит у меня в дверях, распахнув глаза…

Раскрасневшаяся, дышит тяжело, только сейчас она вот просто онемела!

– Что случилось?

– Миша, – голос у Шуры вдруг становится томный, бархатный, – там у школы, – она делает странную паузу и бросает на меня совсем неуместный взгляд, – что-то неладное… Давай сходим? – и моя молочница кокетливо стреляет глазками.

Да что сегодня такое творится? Полнолуние что ли?

Блин!

Школа!

Я совсем забыл о ней со своей паранойей.

А Петрович, похоже, времени не теряет.

– Я тоже пойду! – вдруг слышу боевой голос Инги. – Подождите минутку!

Дергаюсь, но деваться некуда.

– Давай, мы тебя ждем, – бросаю учительнице и выхожу из дома.

.

Инга

Они ждут меня на крыльце.

Шура как-то слишком томно вздыхает, рассказывая Михаилу о чужаках в деревне…

Слышу обрывки:

“Машины у них как в кино! А Митяй сказал, что тот, что в черном – бандит, и у него под пиджаком пистолет!”

Говорит она это ему громким шепотом с придыханием, чуть не касаясь своей грудью его плеча. А мне почему-то это очень неприятно.

Михаил смотрит на дорогу.

Вижу его напряженную спину, острые скулы.

Он скрестил руки на груди и молчит, склонив голову.

С пятачка вернулась Лиза и стоит подле отца.

– Идем? Готова? – Миша меня замечает первым.

Лиза хватает меня за руку, в два шага догоняет отца и берется второй ручкой и за его ладонь.

Ух!

Почему мне от этого вдруг неуютно?

И не только мне.

Шурка аж позеленела.

А Михаил делает вид, что все как обычно. Дескать, так и надо.

Лиза высоко подпрыгивает, держась за нас. Пропускает шаг через один. И вот так, быстро и бодро, мы доходим до школы.

И тут мое сердце замирает. Совсем по-другому. Не так, как дома.

На дороге стоит черный “гелендваген” с наглухо тонированными стеклами.

Действительно бандиты.

.

Михаил

У-у-у… Это вам не культурный господин Расков. Это реально братки…

Захожу на крыльцо старой усадьбы, толкаю дверь и…

– Че надо? – в меня упирается самый настоящий бычара.

Не такой, что с рогами, а… А может, он и с рогами. Это надо его бабу спросить…

Мужик выпячивает подбородок, прижимает рукой пиджак, чтобы я четко видел очертания кобуры.

– Куда идете? Стройка тут! Находиться небезопасно!

– Да я к председателю. Так, поболтать! – стараюсь выглядеть непринужденно.

– Нет тут вашего председателя, – кривится бычара. – Он в офисе у нас, бумажки подписывает, – и сплевывает на пол.

Провожаю взглядом его плевок, понимаю, что кулаки чешутся. Но нельзя. Совсем нельзя. У него пушка, а у меня тут женщины и дети.

– А тебя не учили в школе на пол не плевать? – цежу сквозь зубы, еле сдерживая гнев.

– Да какая это школа?! – фыркает это животное. – Одни развалины! Вон наши сметчики ходят, плюются…

– Сметчики, говоришь? – заглядываю ему за плечо.

– Сметчики! Думаем, сколько сюда бабок вложить придется! – бык выпячивает грудь, будто вкладываться будут непосредственно его бабки.

– Сметчики, – тяну я, – это хорошо. Это разумно, – киваю, отступая с крыльца.

– А то! – фыркает дуболом. – У нас все как надо! Все по уму! Сейчас сметчики все прикинут, потом решим, покупать или нет.

– Угу, – киваю, отступаю на шаг назад.

Вокруг крыльца уже собрались зеваки. Тут не только Шура, тут и Ленька – пасечник, и Витька – тракторист… Тракторов не держит, но умудряется спать в ковше работающего агрегата. Нетрезвый, конечно…

В общем, подтягивается народ. Кто чисто поглазеть. А те, у кого в семьях дети, с обеспокоенным видом.

– Народ, – говорю тихо, – давайте на пятачок. Разговор есть.

Двигаюсь быстрым шагом к магазину. Толпа нестройно идет за мной.

– Эй, шпана! – окликаю пацанят, играющих на качелях. – А ну обегите дворы, где дети живут. Скажите, разговор по школе есть для взрослых. Быстрее!

Мальчишки, видя мой настрой, моментально растворяются где-то в палисадниках.

Я замираю.

Народ вокруг гудит, кучкуется.

– Миш, – слышу шепот рядом.

Черт!

Инга!

Не Михаил, не Михаил Юрьевич!

А блин!

Аж мурашки по коже от ее голоса и от этого вот такого близкого “Миш”…

Жмурюсь, выдыхаю.

– Что? – оборачиваюсь.

Слишком резко. Пугаю ее.

– Михаил, – возвращается к прежней манере общения, – получается, что школы не будет?

– Будет! – рявкаю. – Но для тебя ж это все равно ничего не меняет, – смотрю на нее с вызовом. – У тебя есть и работа, и квартира! Так?

Она хмурится и молчит.

А гул вокруг уже нарастает.

Народу прибавилось.

Ну что ж.

Пора.

Запрыгиваю на одно из бревен. Набираю воздуха в легкие.

– Ну что, деревня! Позволим нас продать или отстоим школу?

.

Глава 22

Инга

То, что он придумал – гениально в своей простоте и чудовищно в своем коварстве!

– Давай, давай, быстрее, шевелись! Это все в шкаф!

По школе бегает человек двадцать! Мы спешно собираем все ценное, что тут еще имеется: книги, методички, глобусы, модели для демонстрации на уроках геометрии…

Это все стаскивается в бывший кабинет директора – он закрывается на ключ.

Единственный на всю школу компьютер и так стоит там.

Если честно, я очень переживаю за окна, но Миша меня успокаивает. Говорит, все равно остекление менять много где надо.

Миша.

Кажется, мне уже ничего не мешает его так называть.

Первый раз, когда я окликнула его так вслух, он как-то нервно дернулся. Второй раз – улыбнулся. А я… Я поймала себя на мысли, что готова идти с ним хоть на край света.

Он умеет впечатлить своей силой и решительностью, заразить своим азартом, он… Он настоящий лидер! И так на меня смотрит! А я… Я ему доверилась. Назад пути нет.

– Все нужное вынесли? – громко спрашивает он.

– Юрич, парты хорошие, – жалобно тянет Ленька-пасечник.

– Лень, перекрасим! Ну или новые купим! Обещаю!

– Эх, – утирает пот со лба рукавом низенький, коренастый мужик с удивительно густыми усами. – Ну тогда все!