Тетушка против - Тата Алатова

просунула руку прямо в грудь Глэдис — там что-то омерзительно чавкнуло — и вырвала сердце. Рауль лишь успел зажать себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть, а покойница пошатнулась и с глухим стуком упала на пол.

— Что? Что вы сделали? — ошеломленно пролепетал он.

Пруденс подошла ближе и показала небольшой красный кристалл неправильной формы. Он еще пульсировал, но постепенно угасал.

— Видимо, это один из тех, которые находят на Пестрых болотах, — задумчиво протянула она. — Что странно — если бы эти кристаллы могли поднимать мертвецов, то не продавались бы за бесценок.

— Да черт с ним, болотом, что нам теперь делать с телом на моем ковре? Оно же его испортит!

Пруденс скептически посмотрела на некогда яркий, но изрядно выцветший с веками ворс, местами пошедший проплешинами. Изломанная, жалкая фигура смотрелась там на редкость неуместно.

— Полагаете, — начало было она, — следует засунуть кристалл обратно и попросить Глэдис отправиться, скажем, в лес?.. Ох!

Тут она вдруг схватила Рауля за руку и торопливо оттащила его подальше от ковра. Изумленный ее твердой и крепкой ладонью, так фамильярно сжимающей его ладонь, он не сразу понял, что опять случилось. А потом обернулся к мертвой экономке и увидел, как над ее телом начала подниматься серебристо-сизая туманная дымка, похожая на испарения на болотах. Потянуло горелым, горьким и — удушающе, резко — гниющими лилиями. Что-то треснуло у Рауля за спиной, он дернулся, совершенно измученный всеми пугающими событиями этого вечера, но это всего лишь Пруденс открывала окна.

— Дышите наружу, — посоветовала она. — Кто знает, не ядовито ли облачко. Я бы не ждала ничего хорошего от существа, умершего… когда, к слову?

— Отца похоронили пять лет назад, — ответил он, послушно запрыгнул на подоконник и протянул руку Пруденс, приглашая ее присоединиться к себе. Она вынула из кармана платья кристалл, который опустила туда в спешке, положила его на поднос для писем, забытый на столе, тщательно вытерла руки белоснежным платком, извлеченным из другого кармана, и только после этого приняла помощь Рауль. Он закусил губу, выдерживая ее вес, но вот — полминуты сопения, — и Пруденс уселась рядом с ним, чуть откинувшись назад, в свежий ночной воздух.

— Боже мой, — прошептал он, уставившись на облачко тумана. Оно оседало на ковре, оставляя маслянистые пятна, похожие на жидкое серебро. По телу Глэдис побежали молочно-белые нити, проступающие под остатками, или вернее, лохмотьями кожи. То тут, то там вспыхивали тускло-голубые и алые импульсы.

— Похоже, вашему ковру недолго осталось, — вполголоса сказала Пруденс. Он ощущал тепло ее близкого плеча, и от этого становилось не так уж и страшно.

— Соланж заверяет меня, что в нашем фамильном склепе расположен вход в алхимическую лабораторию, где отец и Глэдис зачем-то сжигали кабанов. В дневниках, которые вы читали, нет никаких объяснений этой дикости?

— Алхимическая лаборатория? — повторила Пруденс. — Восхитительно. Вот откуда этот запах тухлых яиц — это же сера! И наверняка ртуть, видите этот перламутр на ковре?

— Вы что же, еще и алхимик?

Она одарила его высокомерным взглядом.

— Как вы знаете, семья моей племянницы владеет шахтой. Разумеется, я изучала некоторые аспекты обработки кристаллов, чтобы меня не обдурили ушлые фабриканты…

Тихий треск не позволил ей договорить. Тело Глэдис покрывалось пепельно-серыми ячейками, похожими на пчелиные соты.

— Боже мой, — повторил Рауль обессиленно.

Пруденс же, наоборот, выглядела собранной и крайне заинтересованной. Она наблюдала внимательно, вытянув шею, и казалась такой напряженной, что он вдруг испугался, как бы она, зазевавшись, не вывалилась из окна. Поэтому Рауль вытянул за ее спиной руку, уперся ладонью в холодный камень, образуя хоть какую-то защиту от кувырка в темноту. Ощутив движение рядом с собой, она скосила глаза в сторону, а потом повернула лицо к Раулю — так близко, что он увидел и мелкие морщинки вокруг светло-карих глаз, и крохотную родинку под левой бровью, и мягкие завитки снова распушившихся волос.

Слишком близко— смущенно осознал он, и немедленно его обожгли воспоминания о ее крепкой ладони. Что бы сказала на все это Жозефина!

А Пруденс ему улыбнулась — мягко, одними кончиками губ, и в этой улыбке читалась явная благосклонность к защищавшей ее руке. Рауль как можно незаметнее перевел дух, боясь коснуться ее лица дыханием, а потом поспешно отвернулся, уставившись на то, что оставалось от Глэдис.

С тихим потрескиванием она будто бы превращалась в скульптуру, на вид хрупкую, похожую на темно-серый минерал с редкими вкраплениями блестящих алых и изумрудных крупинок.

— Вы успели поужинать? — вдруг спросил Рауль, привыкший всегда спасаться от неловкости светскими разговорами.

— Ну разумеется. Не думаете же вы, что мы сидели и ждали, не пошлет ли ваша светлость на кухню утку, — язвительно ответила Пруденс так, будто он отправил им отраву.

Его вдруг задела эта язвительность, как будто то мгновение, когда они близко-близко смотрели друг на друга, было призвано что-то смягчить в их сердцах. Однако этого не произошло, и разочарование, смешиваясь с едким запахом серы и лилий, вызывало першение в горле.

Кашлянув, Рауль заметил прохладно:

— Стоит ли извиняться за то, что мне хотелось порадовать вас вкусной едой?

— Но, ваша светлость, радовать вас — моя забота, — отозвалась она, не скрывая ехидства.

Смирившись с тем, что эта женщина предпочитает вести себя отстраненно и насмешливо безо всяких на то причин, он опустил ресницы, пытаясь сосредоточиться на пении ночных птиц в саду.

Неужели Пруденс все еще злится на него за то, что он осмелился сделать предложение ее наивной Пеппе? Она осуждает его за корысть в этом деле? Но ведь всякий разумный человек предпочтет выгодную сделку невыгодной! Какой прок жениться на девушке, которая беднее тебя? Если, конечно, ты не герцог Лафон, который может себе позволить и не такое, уж у него-то денег куры не клюют. Если бы у Рауля было такое состояние — он бы уж точно…

Треск усилился, и Рауль торопливо распахнул глаза, чтобы увидеть, как с тонким стеклянно-пронзительным дребезжанием тело Глэдис рассыпается на микроскопические осколки. Шипели, испаряясь, клочья сизых паров.

И спустя несколько мгновений на ковре остались только горки темного песка.

— Хм, — подала голос Пруденс. — Тут понадобятся совок и метелка. Что вы говорили о склепе? Туда мы ее и насыпем.

— Сейчас? — слабо, но без особого сопротивления спросил Рауль, начиная привыкать в царившей вокруг дьявольщине. Он только беспокойно взглянул на крупную луну, которая бесстыже и ярко светила круглыми боками.

Близилась полночь. Самое время для прогулок по склепу, конечно же!

Глава 09

Маргарет немногое знала о фамильных склепах —