Все возможно - Салли Боумен

Она шла, не глядя по сторонам, погруженная в мысли о прошлом. Перед глазами одно за другим проносились события минувших лет, складываясь в ясную и четкую картину. Это было похоже на фильм, состоящий из отдельных, разрозненных кадров, которые, сливаясь, образуют единое целое. Она видела себя с Билли у заводи и с Эдуардом на Луаре; она видела мистера Фоксуорта в приемной на Харли-стрит, раздраженно уточняющего сроки ее беременности; она видела Кэт, весело распевающую французскую песенку на краю бассейна, и Льюиса, спрашивающего ее сначала растерянно, а потом с досадой, зачем она лгала ему все это время.

Дойдя до тополей, окаймляющих заводь, она сняла туфли и босиком спустилась на берег. Она долго смотрела на неподвижную воду и на стрекоз, с треском проносящихся мимо. «Даже если все остальное было ложью, — подумала она, — эта заводь останется со мной навсегда. Эта заводь и слова, которые Билли сказал мне перед смертью».

Самолет развернулся, делая вираж над Лос-Анджелесом. Элен приникла к окну. Там, внизу, за темным стеклом переливался мириадами огней огромный город, словно светящаяся карта, разложенная на земле. Она была похожа на карту ее жизни, на карту ее прошлого, где человеческие судьбы сходились и расходились, совсем как сияющие магистрали, открывающиеся под крылом самолета.

На этот раз она не успела переодеться, и в аэропорту ее мгновенно окружили поклонники. Они протягивали ей листки бумаги и просили оставить автограф. Она машинально расписывалась, торопясь побыстрей выбраться из толпы, и не сразу заметила, с каким удивлением они разглядывают ее подпись. Присмотревшись, она увидела, что вместо фамилии Харт поставила везде фамилию Крейг.

После ярко освещенной автострады дорога в горах показалась ей еще темней и глуше. Подъехав к воротам виллы, она остановилась и прислушалась. Было очень тихо. Темнота окутывала ее со всех сторон, словно плотное, мягкое одеяло.

С гор потянуло ветерком. Она опустила окно и подставила лицо под прохладные струи. Ветер ласково погладил ее по щеке. Где-то невдалеке скрипнула ветка, задев за стену сада; кусты у дороги закачались, разбрасывая по сторонам таинственные тени. Элен не чувствовала страха, все вокруг: и дорога, и сад, и кусты — казалось ей мирным и дружелюбным. Ворота распахнулись, открыв пустынную аллею, и она подумала с радостью и облегчением: «Вот я и дома».

Внутри было темно, все уже давно спали. Она не спеша двинулась вперед, на ходу включая свет. Вскоре весь первый этаж засиял огнями, а на полу террасы и в саду легли четкие тени от окон.

Элен медленно переходила из комнаты в комнату, с удивлением разглядывая дорогую изысканную обстановку, словно видела ее впервые. Индийские ширмы, мягкие глубокие диваны кремовых тонов, ковры, украшенные нежными цветочными гирляндами, трехстворчатые зеркала, высокие китайские вазы с пышными букетами лилий. Она вдруг поняла, что, подбирая и расставляя эти предметы, она думала прежде всего об Эдуарде, именно для него она так старательно украшала и отделывала этот дом, в который, как она знала, он никогда не войдет.

Она опустилась в кресло и еще раз обвела комнату глазами. Да, создавая этот уютный изящный мирок, она надеялась, что он сможет заменить ей счастье. К сожалению, она ошиблась. Мысли ее снова вернулись в прошлое. Она хотела понять, с чего началась эта длинная цепь обмана и недоразумений, приведшая к такому ужасному концу и заставившая ее лгать не только окружающим, но и самой себе. Она попыталась вспомнить, скольких людей она заставила страдать, скольким людям причинила вред своей ложью. Прежде всего, конечно, Эдуарду, но также и Льюису, и Кэт, и себе самой. А Билли, на могиле которого она возвела чудовищный монумент из лжи, Билли, ненавидевший любой, даже самый невинный обман! Разве она могла забыть о нем? Сейчас ей казалось, что даже ее мать, отчаянно цеплявшаяся за любую фантазию, помогавшую скрасить их жалкое существование, даже она не додумалась бы до такой постыдной лжи. Скрывать от себя и от окружающих, кто настоящий отец твоего ребенка, — нет, при всей своей любви к притворству Вайолет была не способна на такой дикий поступок.

Она на минуту зажмурилась, а потом снова открыла глаза. Комната была такой же, как и прежде, — изящной, уютной и тихой, но Элен она вдруг показалась безжизненной, как театральная декорация. Все эти дорогие красивые вещи существовали независимо от нее, жили своей собственной жизнью, не имеющей к ней никакого отношения. Она чувствовала себя здесь чужой, но теперь это ее не огорчало. После разговора с Недом Калвертом она ощущала какое-то удивительное равнодушие к тому, что ее окружало. Ей было странно, что именно Калверт помог ей найти то, что она никогда не считала потерянным, — осознание собственного «я».

Она встала и, не выключая света на первом этаже, поднялась в детскую. Шторы здесь были спущены, но полная луна, сиявшая за окном, пробивалась сквозь гонкую ткань, серебря ее края и расчерчивая пол яркими ровными полосами.

Кэт спала, крепко закрыв глаза. Одна рука, сжатая в кулачок, лежала на одеяле, волосы веером разметались по подушке, дыхание было ровным и спокойным. Элен тихо присела на кровать и с нежностью вгляделась в знакомые черты, так похожие на черты Эдуарда. Лицо у Кэт было еще по-детски округлым и неоформившимся, но даже сейчас, с закрытыми глазами, оно поразительно напоминало лицо ее настоящего отца. Элен смотрела и не могла насмотреться, радуясь сходству, которое совсем недавно отрицала.

«Нужно побыстрей сообщить Эдуарду», — подумала она. Сердце ее отчаянно забилось, она поняла, что не знает, как он отнесется к этой новости. Впрочем, как бы он к ней ни отнесся, она все равно обязана была рассказать ему о Кэт.

Она посидела еще немного, ожидая, пока уляжется волнение, и медленно оглядела комнату: детские книжки, разложенные на полках, рисунки, приколотые к стене, забавные шторы с узором из белых кроликов. Она снова перевела взгляд на Кэт. Веки девочки затрепетали, и Элен поняла, что ей снится сон. Она наклонилась и осторожно взяла ее руку в свои. Кэт вздрогнула и проснулась.

— Ты уже вернулась? — пробормотала она с сонной улыбкой.

Элен подсела поближе. Кэт свернулась калачиком и тесно прижалась к ней.

— Какой мне сейчас сон приснился! — зевнув, проговорила она. — Только я его, кажется, забыла. Почему это сны так быстро забываются?

— Хочешь, я с тобой посижу? — спросила Элен, наклоняясь к ней.

— Угу. — Кэт вытащила из-под одеяла одну руку и вложила ее в руку Элен. — Расскажи мне что-нибудь.

— О чем же тебе рассказать?

— Расскажи, как ты была маленькой.

Кэт широко раскрыла глаза, моргнула и снова сонно сощурилась. Элен вздохнула.

— Ну что ж, попробую. — Она помолчала и начала ровным, негромким голосом: — Когда я была маленькой, у меня не было такой большой и уютной комнаты, как у тебя. Мы с мамой жили в трейлере. Ты, наверное, знаешь, это такой домик на колесах. У нас была крохотная спальня, гораздо меньше твоей. В некоторых трейлерах к стенам привинчиваются скамейки, но в нашем вместо скамеек стояли две кровати, одна для мамы, другая для меня.