Влюбляться запрещено - Юлия Лушинберг

Под вечер у меня ужасно гудели ноги. Аленка обессиленная сидела в подсобке, проклиная себя за неосмотрительность. Она додумалась одеть новенькие балетки и стерла ноги в кровь. Одна Галина Васильевна сохраняла боевой дух и, напевая себе под нос, мыла тарелки.

Я прикидывала выручку за день и обслуживала редких под вечер клиентов. Время близилось к закрытию, когда использовав несколько пачек с пластырем Алена смогла выйти в зал. Не отрываясь от кассы я услышала, что кто-то вошел.

– Ален обслужи, я привожу выручку в порядок, – сказала я.

– Считайте уже сделано, – задорно сказала девушка и упорхнула к клиенту словно не она умирала несколько минут назад от боли.

Вернулась Алена подозрительно быстро.

– Он попросил удивить его.

– Что прости? – уточнила я, не понимая о чем речь.

– Я спросила, что он хочет, а он попросил удивить его и принести что-то на ваш выбор, – растерянно ответила девушка.

– И что бы ты заказала для него, – улыбнулась я, думая что клиент к Алене подкатывает.

– На ваш, а не на мой, – окончательно запутала меня Алена.

Я все же оторвалась от книги учета и посмотрела на столик у окна, где сидел наш последний клиент. Мужчина лет тридцати, одетый с иголочки, раскинулся на диванчике как у себя дома и читал что-то на лапте. Так я называла не стоящие таких огромных денег, супер тонкие телефоны неприличных размеров. Темно серый костюм, строгий синий галстук, запонки, подозреваю золотые, заставили меня присвистнуть. Теперь понятно почему Аленка на крыльях к нему летела.

– М-да, ну что поделать, Аленка. Будем удивлять, – улыбнулась я, – принеси круассан с миндалем, а я пока сварю ему кофе.

Я была уверена, что такой мужчина предпочитает черный без сахара, но раз у него настроение удивляться, то я остановила свой выбор на кофе по-венски – эспрессо со взбитыми сливкам. Когда заказ был готов, я забрала поднос и отправила Алену помогать Галине Васильевне на кухню.

– Ваш заказ, – улыбнулась я, и поставила перед ним кофе с тарелочкой, на которой лежал еще теплый круассан.

Он придирчиво осмотрел все, вплоть до чистоты ободков кружки и удовлетворившись, с аппетитом скушал предложенную еду.

Я тем временем заметила, что уже девять и перевернула табличку надписью «открыто». Щелкнул замок на двери.

– Мне пора начинать волноваться? – спросил посетитель.

– Только если вам не понравилась выпечка нашего повара, – пошутила я в ответ, кажется он начинал мне нравится.

Ответ ему пришелся по вкусу и он ослепительно улыбнулся.

– Мария, если не ошибаюсь? – уточнил он.

– Да, мы разве с вами знакомы? – удивилась я.

Такого мужчину я вряд ли бы забыла.

– Нет, я по поводу вашего заявления.

– Ой, вы из прокуратуры? Что-то не так с оформлением документов? – спросила я и поняла какую глупость сморозила, не похож он на работника в полиции.

– В каком-то смысле мы очень тесно сотрудничаем. В общем так, – он отставил чашку и наклонился вперед, – обычно мы не предупреждаем два раза, но в силу вашей неопытности и прекрасного кофе, что здесь варят, я дам вам второй шанс, принять ранее озвученное предложение. А вот эту бумажку, – он достал сложенный по палам листок из кармана, – можете оставить себе на память.

Мужчина отдал мне заявление, что я написала вчера в полиции. Наверно на мне не было лица, раз он заговорил снова.

– Мария, я вижу, что вам тяжело принять реальность, но она такова – мир жесток и все подчиняется определенным законам. Сотрудничество с нами даст вам некоторые привилегии. Пусть они станут ложкой меда в бочке дегтя. Первого числа к вам придут недавние знакомые. Будьте душкой, угостите их кофе.

– Пусть сами себе дома кофе варят, – сказала я с вызовом, – вы еще заплатите за зло, что причиняете другим.

– Жизнь не имеет ничего общего с вымышленным миром справедливости, – заметил он и открыв дверь ушел.

Я же в ступоре смотрела, как мужчина легкой походкой прошел по дорожке, запрыгнул в свой черный, тонированный в ноль, внедорожник и скрылся за поворотом, оставив после себя тяжелый осадок.

– Машенька, что случилось? – спросила Галина Васильевна, выглянув с кухни.

– Несите заначку пустырника, валерьянки, корвалола или что там у нас еще осталось, – ответила я.

Посадив Аленку в такси, мне так было спокойнее отправлять ее в общежитие, я выложила Галине Васильевне все как есть.

– Ох, Машка, делать нечего. Придется платить, – сказала женщина и опрокинула стаканчик с настойкой.

– Знаю, – кивнула я и добавила себе еще несколько капель валерьянки.

– Ироды треклятые, чтоб им пусто было! – выругалась Галина Васильевна в сердцах, – В скольких я местах работала и везде такое безобразие, но ты правильно решила. Был у меня случай. На работу устраивалась пекарем, там Гена, царство ему небесное, решил бодаться с ними. Дня не прошло – пекарню сожгли.

– Они его убили? – охнула я, чувствуя как опять сердце уходит в пятки.

– Нет, что ты, Он потом магазин одежды купил, который обокрали, но это совсем другая история.

– В общем, спасибо, Галина Васильевна, потопаю ка я домой. – собралась я, понимая что ее истории меня вряд ли сейчас утешат.

– Ты куда это в первом часу намылилась? Такси вызывай, – скомандовала бывалая женщина.

– Прогуляться хочу, голову остудить, – бросила я, накидывая плащ, – не забудьте закрыться.

На этом я вышла на морозный осенний воздух. Еще вчера было достаточно тепло, но сейчас осень заявила свои права, бросая в лицо порывы холодного ветра с листвой. Я не любила это время года. Нет, не из-за холодных дождей и опавшей листвы. Я не любила осень, потому что все мои потери случались именно в эти три злополучных месяца. Мама умерла в ноябре, в октябре я бросила школу и пошла работать, а в сентябре был мой самый нелюбимый праздник – день рождения.