Машка, или Ключи от счастья - Людмила Сурская

— Ну, вот… я же говорила… Юла, для него ты маленькая. Ребёнок ты, подружка. Он и обращался с тобой, как с маленькой, но когда ты вырастешь, он состарится и женится, у него будут дети. Надо забыть.

Та совершенно не обращая внимания на чьи- либо советы, в том числе и Машины, злилась.

— Машка, ты дура, — ревела Юля, — это навсегда.

Жалостливая Маша соглашалась:

— Я верю, конечно, "навсегда", пока не вырастешь.

— Чего бы понимала…

— Живи, как хочешь!

После последней взбучки Юла обещала маме и заверяла отца стать паинькой и не быть столь наивной. Ей попробовали поверить, но слежку приставили. Только Юля не была бы собой, если б не облапошила их… Как-то, сбежав из дома и охраны, она пришла к Максиму в общежитие, забралась на его кровать в ожидании хозяина и уснула. Пришедший с занятий парень был ошарашен и напуган. Тягаться с отцом Юльки у него кишка тонка, да и причины не было, девчонка не в его вкусе и мала совсем. Из-за этой избалованной козявки уже у него было достаточно неприятностей. Чего же нарываться-то ещё. То просилась погулять с ней, то покатать, а козлом отпущения сделали его. Макса просто лишили доходной подработки. А как откажешь ей, если на неё и работали. Водил куда попросит, кто же знал, что у неё не всё в порядке с головой.

— Что ты тут делаешь? — растолкал он её без церемоний.

— Тебя жду-у…

— Ну, что от меня тебе надо, глупая? — жалостливо смотрел он на неё.

Юлька плакала спросонья, не врубаясь в ситуацию. Не помня, который час и как оказалась у него. Жалея, на чём свет стоит, себя разнесчастную, надеялась, сама не зная, на что. Забравшись с ногами на одеяло, она тихонько поскуливала, размазывая по лицу кулаком сопли и обиду.

— Молчишь, горе луковое? — ворчал парень, ища номер телефона её отца в своей записной книжке.

— Не надо, — ныла Юлька, враз сообразив, что её ждёт.

— Дудки. Больше я с тобой не лопухнусь, — пригрозил ей Макс.

— Пожалуйста, — всхлипывала она.

Только дело её не поправлялось, Макс на сей раз взял правильную линию и на её нытьё не поддавался.

— Ой, слушай, на черта оно тебе надо?… — это Юле, причём старательно избегая смотреть на неё, не сводившую с него виновато умоляющего взгляда, а в трубку:- Станислав Иванович, Максим Терехов беспокоит, вспомнили? Вот и ладушки. Вы Юлю не потеряли случаем? Есть такое. Заберите, у меня в общежитии на кровати сидит. Зачем пришла? Удочерить просится. Не до шуток мне. Вернулся с лекций, а тут такой сюрприз. Я её постерегу до вас, адрес записывайте.

Отключившись, он выдохнул, словно сбросил тяжёлый груз, и посмотрел на неё вполне весело.

— Ой, а мне пополам… — взвилась, умываясь слезами и соплями она, и в знак полного неодобрения отвернулась к стене.

Юльку забрали, хорошо ввалили и отправили учиться в Англию. Машка поскучнела. Новых подруг не завела, а с Юлькой стали видеться всего ничего на каникулах, даже наговориться не успевали.

Часики тикали. Девчонки выросли и кончали теперь уже каждый свою школу. Юлькины родители купили большую квартиру в другом районе, а Машкины расширились здесь и подружки вынуждены добираться друг к другу по нескольку часов, торча в пробках. Тихая Машка без своей предводительницы и бойкой подружки совсем растворилась во взрослеющем классе. Даже выпускной год не изменил её. Получив аттестат, Маша пошла в университет, наотрез отказавшись образовываться за границей, а Юлька, естественно, продолжила учиться уму разуму там же в Англии. Машка учила языки, Юлька — психологию. В доме Маши она по-прежнему свой человек. Когда-то Машка смеялась над Юлей за смешную детскую любовь, теперь время поменяло их местами, и уже Юля хихикает, веселясь над бестолковым Машкиным чувством. Та убогая подобрала оборванный осенним ветром рекламный плакат, прилипший к её модному сапогу вместе с листом клёна. На её беду это оказался не просто плакат, а групповой портрет какой-то известной музыкальной группы. Правда, до этого она о них слышать не слышала. Но раз дают концерты, значит, кто-то на них ходит. Притащив зачем-то домой находку, совсем уж непонятно для себя повесила на стену, над своей кроватью. "Пусть висит, — разгладила она порядком помятый плакат. — Последний привет от осени. Сам напросился в гости, приляпавшись к сапогу. Виси теперь". Ну, повесила и ладно, нет же, надо было ляпнуть пришедшей навестить её подруге, что влюблена в солиста. "Вот этого", — ткнула она пальцем в первого же наглого. Язык, конечно, без костей, но надо было всё же прикусить его, чтоб не болела потом голова и не ломило от бестолковой беготни ноги. Сочинила ж просто так, чтоб отделаться от вопросов о "друге", которым та постоянно мучает Машку и подразнить Юлиану. Отсутствие у Машки кавалеров не на шутку беспокоило деятельную Юльку, с каждым новым приездом она доставала её более упрямо, решительно не понимая, почему у Машки до сих пор никого не завелось. А теперь во всём полный порядок. Плакатное враньё, всё объясняло, ставя Юльку на место, а Машке определяя роль мученицы. Нагло улыбающийся белозубый парень с мятого и немного грязноватого плаката, отрабатывал с лихвой своё висение на Машкиной стене. А что, мы тоже не лыком шиты. О, какой! Какой он она разглядела в последний момент, но Юлиана не знает же об этом.

— Вот, — показывала она на портрет, — делая скорбное лицо. — Провальный вариант. Я и Он. Рядом не поставишь. Ты, подруга, понимаешь моё состояние.

Юлька, подозрительно посмотрев на грязноватый плакат и на несчастную подружку, не сразу, но поверила в Машкину осеннюю сказку. "Зачем же тащить эту старую рвань домой, если не из-за любви", — решила, как всегда с жаром, она.

— Ты смешнее меня, Машуня.

— Почему это? — обиделась за свой выбор Машка. — Вроде ничего. Парень, как парень. Нос кривоват, но это ж не главное, а может, его вообще от полосы сгиба перекривило.

— У меня хоть реальный человек был. Понятно, перекос, пацанка в мужика влюбилась, а у тебя вообще ни в какие ворота — плакат.

— Что поделаешь, любовь зла, — вздыхала Маша, изображая печаль и искренне удивляясь тому, как это умная Юлька приняла всю эту Машкой насочинённую чушь близко к сердцу. — Да, вот такие дела, ну ты сама всё знаешь, как это бывает.

— Это вот на что? — постучала вдруг деятельная Юлька больно по Машкиной, не ожидающей ничего подобного, голове.

— Голова, — опешила Машка, почёсывая доставшееся руке подруги место.

— Слава Богу, соображаешь. Думать надо ей.

— Ну и что. — Не сдалась Машка, — какая разница, нравится он мне. Подумаешь, плакат, зато погладить и поцеловать можно, а у тебя даже фотки нет… вот! — показала она слишком привередливой подруге язык.

— Вот дурра, — злилась Юлька. — Реальных что ли парней мало. С чего тебя так занесло? Ты б ещё в виртуального влюбись.

— Что поделаешь, судьба такая, любить — не капусту шинковать, — водила дальше за нос подругу Машка, радуясь, что такая классная заморочка получилась.