Проклятье драконьей крови - Эльмира Шабурова

Ознакомительный фрагментоткликнулись лёгким гулом и неожиданно просто исчезли. Огромные, метра в три высоты, украшенные чеканными барельефами с изображением прекрасной девушки и нависающего над ней гигантского дракона, вот так просто исчезли, как морок, и нам навстречу вышли пять мужчин в одинаковых балахонах бледно-зелёного цвета и, отвесив низкий буддийский поклон, жестами предложили войти, тропинок и дорожек не было, повсюду зеленела трава, благоухали цветущие фруктовые деревья, и все было таким умиротворенным, но у меня от напряжения аж спина заныла, как будто я несколько часов лежала в неудобной позе.

«А может ты и лежишь в палате в белой рубашке с очень длинными рукавами, а твоё сознание блуждает вот по таким идеалистическим мирам?» – Я украдкой ущипнула себя за бедро и улыбнулась. Было больно, и к тому же я заметила, что то же самое сделала женщина, шедшая на пару шагов впереди меня. Мы озирались, рассматривая окружающий нас двор, мужчин, сопровождавших нас, и обилие ступенек, которые нам предстояло преодолеть, а было их очень много.

***

06.11.12 (ну, если точнее, там прошла одна ночь)

Когда мы преодолели все ступеньки, я устала, и пообещала себе, нет, не пообещала, а поклялась, что, если меня не принесут в жертву какому-нибудь богу драконов, я обязательно займусь спортом и похудею килограммов на двадцать.

Пока мы преодолевали ступеньку за ступенькой, я вспомнила о том, что ацтеки и майя любили приносить людей в жертву, а тут еще эти драконы сидят, как в амфитеатре, и смотрят на нас. Жуткое ощущение, но усталость вышибла из головы даже страх. Ноги гудели и были как ватные, я еле дошла до распахнутой двери и оперлась на каменный косяк, чтобы не упасть. Рядом со мной остановилась женщина лет сорока с ярко-красными волосами, тоже с лишним весом и, согнувшись пополам, пыталась восстановить дыхание.

— Почему я это делаю? — Прохрипела она, опускаясь на одно колено и хватаясь за левый бок. — Сердце больное, ноги больные, а я по ступенькам непонятно куда лезу!

Другие обогнали нас минут на пять и потому выглядели получше, но в помещение не входили, просто стояли, всматривались в полумрак дверного проёма. Но стоило нам присоединиться к основной группе женщин, сразу все тронулись с места, и мы дружно вошли внутрь.

И что бы вы думали? А ничего, там было пусто, только плетеные из тростника циновки на полу и всё. Я хотела выйти из пустой комнаты, подошла к дверному проходу, а выйти не смогла, как ни пыжилась, как ни старалась, как ни материла себя, но даже шага сделать не смогла. Так и просидела на циновке до рассвета у самого порога. Голодная и очень злая поначалу, ближе к утру я успокоилась и мне стало всё безразлично, ну, а когда встало солнце, я только тревожилась за дочь и представляла, что мне скажет мать.

— Вы так и не уснули? — Спросил меня всё тот же мужской голос, и я обернулась. Он уже был одет в зеленый балахон, лицо его выражало печаль, и он смотрел на меня с противным таким, всё понимающим состраданием.

— Уснешь тут? — Пробурчала я и снова уставилась на небо, оно было ярко-голубым и чистым, здесь не было загрязняющих небо выбросов и выхлопов и потому голубизна была чарующей. Мне было плохо, все получилось, как в какой-то книге, прочитанной мною ещё в подростковом возрасте, там герой тоже страдал от скуки и вечно жаловался на однообразие жизни, но в конце он советовал опасаться исполнения своих желаний. Я уже жалела. Не в том я возрасте, чтобы пускаться в приключения с драконами и магией, да и кто мне скажет, что будет с моими близкими, если я не вернусь в ближайшее время. Я лишусь работы, банк заберет квартиру, у матери мизерная пенсия и она не сможет прокормить внучку, и что их тогда ждёт? От этих мыслей у меня заболела душа, сердце глухо стучало почему-то по мозгу, а спина ныла от ударов совести. А тут ещё этот с сердобольными глазами и состраданием в голосе, а по чьей вине я оказалась непонятно где?!

— Ваши подруги давно спят.

— Значить они проще переносят подобные события. — Глухо ответила я, не поворачиваясь к собеседнику, — поплакали, повозмущались и спать завалились, а я вот послабей оказалась, спать не могу.

— Наоборот, — со вздохом сказал мой собеседник, опускаясь рядом со мной, — Вы, Анна Мария, очень сильны, вы смогли перенестись в долину с первого раза и не успели даже получить объяснения. Некоторые из ваших подруг получили кое-какие объяснения. А вы так неожиданно перенеслись в долину, что я даже не успел вам ничего сказать.

— Значит, я сама во всём виновата?! — Возмутилась я, уставившись в глаза собеседника и тут же отвернулась, ну, не могу я видеть этот всё понимающий взгляд.

— Нет, я тоже виноват, просто я не ожидал подобного потенциала, по моим прикидкам, у вас потенциал должен был быть чуть выше среднего, но вы меня удивили.

— Значит, великомудрый ошибся? — Попыталась я его поддеть, но он лишь, признавая свою ошибку, тихо вздохнул и тоже стал рассматривать небо.

— Послушайте, — наконец, возмутилась я, — вы не представились, не объяснили, что происходит, просто сидите и небо рассматривайте. У вас совесть есть? Вы хоть понимаете, что будет с моей семьёй, если я не вернусь немедленно домой?!

— Простите, я действительно не представился, меня называют Омега. Я должен опекать вас. Вы – Двенадцать избранных потомков древнего рода, происходившего от двух рас — драконов и человеческой. По неизвестным причинам в вашем роду редко рождаются девочки, но очень много мальчиков, и нам стоило большого труда найти вас и в правильный момент доставить в долину Драконов.

— Вы хотите сказать, что одним из моих предков был дракон? — Я ухмыльнулась, у меня перед глазами предстал один из гигантских драконов, что в огромном количестве спали в долине, и прекрасная принцесса похищенная и...

В Общем мне трудно было поверить в совместимость столь непохожих существ.

— Я понимаю, о чём вы сейчас подумали, об этом все думают. Принцесса и дракон, и как у них могли быть дети? — Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. — Мы можем принимать человеческий облик, при этом не меняя свою суть.

Я не смогла ответить, только как ненормальная потыкала Опекуна в щёку и подергала за ухо, в котором по-прежнему поблескивала