Северные истории. Книга II. Потерянная жена - Глиссуар

Бенетор решил последовать общему примеру и тоже отправился в опочивальню. Разбудили его глубокой ночью, задолго до рассвета. Проснувшись, он увидел возле своей кровати сестру. Она была одета в белую ночную сорочку, поверх которой был накинут домашний шерстяной плащ, а в руках держала свечу в бронзовом подсвечнике.

— Что случилась, сестра? — спросил лорд, приподнимаясь на постели.

— Наш друг приехал и хочет говорить с тобой, — ответила леди Ротруда.

Ее лицо в свете единственного дрожащего огонька пламени выглядело довольно зловеще, по медальону на шее прыгали зеленые блики.

— Он в замке? — спросил Бенетор, догадавшись, о ком идет речь, но больше пока ничего не понимая.

— Нет, он ждет тебя на стоянке, в хижине смотрителя.

— Он ждет, что я пойду ночью на тракт? — этот вопрос лорд Бенетор задал, уже одеваясь, но осекся, вспомнив, к кому обращается.

Леди Ротруда когда-то в одиночку преодолела путь от Формдорфа до Кримхельтона в одну ночь, ехала верхом через лес по ледяному тракту почти двадцать лиг, к утру загнала лошадь, но добралась до дома. Что по сравнению с этим небольшая прогулка под луной, которую предстоит совершить ее брату?

— Хорошо, — произнес лорд Эргос. — В конце концов, нам действительно есть о чем переговорить. Я пойду к нему сейчас. А ты, сестра, иди в комнату Итлисс и оставайся там до утра.

Бенетор сам не мог точно сказать, какие опасности могут грозить девочке в замке, когда уже десять дней как миновало снежное поветрие, но в той сложной и неопределенной ситуации, в которой он оказался, ему было необходимо для собственного успокоения, чтобы с его любимой дочерью находится родной человек, которому можно доверять.

Все жилища смотрителей на Севере снаружи выглядели совершенно одинаково — темные, глухие деревянные строения без окон, старые и зачастую ветхие, но всегда с крепкими засовами на дверях. Смотритель почти всегда жил один, никто и никогда не заходил в его жилище, а еду, воду и все остальное необходимое для жизни оставляли перед дверью.

«Он мог попросить меня принять его в замке так, чтобы никто об этом не узнал, — недовольно рассуждал про себя Бенетор, идя по тракту, освещенному лишь лунным светом. — Мог переговорить со мной в любой из дюжины стоящих здесь повозок. Но он зовет меня ночью в хижину смотрителя. Что он, хочет меня испытать или просто издевается?».

Прибывший ждал его, сидя на лавке и нетерпеливо постукивая пальцами по грубо выстроганной столешнице, на которой помещалась зажженная лучина. Это был мужчина лет сорока, высокий и худой, с бледной кожей и темными, но уже щедро тронутыми сединой волосами. Его левую руку скрывала перчатка из черной лакированной кожи, но когда широкий рукав его богато расшитой мантии слегка задирался, можно было заметить потемневшую и ссохшуюся плоть предплечья.

— Приветствую, лорд Эргос.

— И вам мое почтение, лорд Вильморт, — Бенетор обошел вокруг стола и сел на табурет, небрежно спихнув с него корзину с какими-то вещами хозяина хижины. — Где же ваши спутники? Разве вы не должны были приехать вместе с лордами Нертоном, Элейтом, Ниатаром и Ребатом?

— Я решил выехать один, а с соседями улажу недоразумение позднее, — нетерпеливо отозвался Фержингард.

Бенетор пожал плечами, оставляя это объяснение на совести собеседника. Его так и подмывало осведомиться, успела ли птица с известием о смерти лорда Ретруда достичь Кейремфорда, прежде чем лорд Вильморт отправился в дорогу. Но вместо этого лорд Эргос окинул взглядом хижину и произнес с легкой, ничего не значащей улыбкой:

— Вы выгнали смотрителя из его жилища. До сего дня я не был уверен, что такое вообще возможно.

— Просто попросил подождать немного за порогом, пока мы с вами побеседуем. С ним не случится ничего, как и с нами, поэтому не волнуйтесь.

— Надеюсь, что так. Нового смотрителя будет так же сложно найти, как и нового лорда.

— Об этом я и хотел поговорить. О новом лорде Эстергаре.

— Что ж, по обычаю дело ясное — у Ретруда остался законный сын, достигший положенного возраста. Он и наследует отцу, какие могут здесь быть вопросы?

— Мальчику тринадцать лет, и он единственный прямой потомок лорда Агнора по мужской линии. Что хорошего может получиться из этого для Севера?

— Я стал лордом в шестнадцать лет, а вы, если мне не изменяет память, — в семнадцать. И мы, кажется, оба неплохо справляемся с нашими обязанностями.

— Именно. Мы, — Фержингард особенно выделил это слово, — справляемся хорошо. О династии Эстергаров последнее время такого не сказать. Лорд Агнор, не отрицаю, был способным правителем, но и он в последние годы представлял довольно плачевное зрелище — смерть старшего сына его сильно подкосила. Ретруд вовсе ничего не делал, занятый одними развлечениями. Чего стоит ждать от его сына?

— Всего, что угодно.

— Именно это меня и беспокоит.

— Ближе к делу, если можно, лорд Вильморт. Я поклялся не использовать ваши слова вам во вред, поэтому говорите прямо. К чему вы ведете?

— Как законный супруг леди Альды Эстергар, я имею право претендовать на Эстергхалл при отсутствии у Агнора прямых потомков мужского пола.

— Это соответствует закону и обычаю, — согласился Бенетор. — И куда же денется Рейвин?

— Мне придется убить его, полагаю.

— Вам придется… — Бенетор еле подавил ироничную улыбку. — Уверен, ваша жена поймет это и согласится с вами.

— Она во всем соглашается со мной, как и положено хорошей жене, — сухо ответил Фержингард.

Лорду Эргосу стало не по себе, и неприятная дрожь прошла по позвоночнику, когда он вспомнил о своей сестре и детях. «Моя сестра неправильная женщина, — подумал он, — но за это я люблю ее больше. Пусть она подвержена противоестественным желаниям, зато я уверен, что ни один мужчина не овладеет ею настолько, чтобы сделать молчаливой пособницей убийства родных племянников». Как правитель он понимал Фержингарда, но не мог понять леди Альду — ведь для нее Рейвин не чужой, это последний ребенок ее родного брата, она жила с ним под одной крышей двенадцать лет, видела, как он растет, учится ходить, читать и сражаться… «Это действительно auterre, — со смесью восхищения и отвращения подумал Бенетор, — только страсть способна сделать с женщиной такое».

Бенетору очень захотелось выпить. Он пошарил в корзине на полу, выудил темную бутыль с чем-то, отнюдь не похожим на вино, и, брезгливо поморщившись, засунул обратно. «В жизни не задумывался о том, что пьют смотрители тракта. Знал бы — позаботился передать ему хотя бы пару бутылок из того, что не жалко». Он снова поднял взгляд на Фержингарда, сидевшего напротив с непроницаемо-спокойным лицом. Только нервное постукивание пальцами по столу выдавало