Армейская пора - Михаил Леккор

Я так не считал и едва тот открыл рот с похабным предложением на мой счет, как сразу вколотил ему в лицо кеду правой ноги. От такого импульса сам едва не рухнул с фактически потолка на пол, но сволочной бузотер получил по полной учебной программе. Обливаясь кровью, он сразу как-то потерял интерес к агрессивной международной политике, сходил в местный туалет умыться.

А потом весь долгий день лежал носом к верху, стараясь, чтобы текущая кровь из него не лилась по купе. Даже ужинать не пошел, оберегая нос и лелея свою черную злобу. А что я? Сам виноват, кровосос малолетний!

Так незаметно проехали через дружественную тогда Польшу и въехали в ГДР — сферу влияния ГСВГ. То есть, как бы незаметно. Погранцы все же прошли с обоих сторон, бегло обмшмонали, не заморачивая себе обязательства. Что у нас, нищих мальчиков из провинции, таки можно найти?

То есть, обнаружить, конечно, можно. Вот, например, здесь на третье полке лежит целый попаданец, злобный и неумный. Только не так надо его так примитивно искать и не с таким техническим обеспечением. Ибо овчарка, выделенная для нас одним из наших мобильных постов, конечно, вынюхает наркотики (пограничник сам об этом сказал), если они все-таки есть, но не более того.

Одним ехать было не до бесконечности. Это ведь Земля круглая, а армейские маршруты четко ограничены. И одним сумеречным вечером наш поезд остановился на каком-то невзрачном полустанке. Наши армейские «купцы» вывели пассажиров из вагонов. Что это, учебка, о которой довольно нелицеприятно говорили все служившие в армии? Типа, тяжело в учении — легко в бою? Ой, кажется мне, рано я радовался выходу из мрачного марева поезда. Скучно здесь не будет. Армия вообще не та структура, в которой бывает уныло. А нередко бывает и весьма трудно. И что-то мне говорит, что этот тяжелый момент сейчас будет. О-ох!

Сержанты и прапор быстренько принялись выстраивать новобранцев. Правда, на этом успехи наших командиров и завершились. Темно, довольно холодно, сонные люди, плохо соображающие, что от них хотят и вообще, куда их приволокли злобные армейские дяди.

Поначалу я мог только им посочувствовать. Старослужащим, имеется в виду. Потом, когда стал потихоньку мерзнуть и уставать стоять в строю — злится. И на тех, кто отдавал эти бестолковые приказы и на тех, кто на них не менее бестолково реагировал.

Мы, условно говоря, облегченный батальон (где-то так), построились быстро. С моим-то опытом студенческих построений! Помог строящему сержанту, где словом, а где кулаком определил правофланговых. К ним подтянулись остальные. Что в этом сложного?

Взмыленный прапорщик вылетел из темноты и даже остолбенел.

— Что вы тут делаете? — недоуменно спросил он, глядя на относительно стройные ряды призывников.

Те радостно загалдели, довольные, что хоть как-то их отвлекут. Прапорщик, в отличие от них, не только не оказался доволен, но и багрово насупился.

Я уже хотел было подать голос, дабы наш достопочтенный военный не получил в конце концов апоплексический удар. Но тут заговорил сержант и в короткой перепалке я с унынием услышал, чтомы так можем простоять всю ночь! В холоде, темноте, с порывами ветра. Германия, конечно, не холодная промозглая Сибирь, и вряд ли в эту ночь градусник опустился ниже плюс 2. но ведь все равно довольно холодно. Да и вообще, радоваться времяпровождению в таких условиях мог только завзятый садомазохист.

К счастью сержанты тоже были люди. И если немолодой уже прапорщик стойко собирался выстаивать невзгоды, собираясь почему-то держать здесь и нас, то сержанты имели другое мнение, более, я бы так сказал, гуманитарное, хотя бы для них. И, соответственно, для нас, ведь мы пока, как нитка с иголкой

После недолгой, но жаркой перебранки, в ходе которой каждый из призывников мог порадоваться лингвистическому богатству великого и могучего, было решено, что дорога до учебки все равно одна и она, как и все в ГДР, асфальтовая и добротно построенная. Посему уже построенных призывников можно будет с одним сержантом, не спеша, вести к лагерю. А двое остальных пока будут строить остальных, хотя бы по частям. И отправлять вдогонку. Так и темное время пройдет.

Мы (и я в том числе) рано радовались. Отправились-то мы скоро и очень бодро, но сержант имел устный приказ не торопиться, чтобы переменный состав подошел к конечной точке компактно и в едином строю. И так как прекрасно понимал его невыполнение, то, как мог, затягивал.

И, разумеется, хотя бы немного, но забавлялся. Ему же еще было совсем мало лет, — на мой взгляд, лет двадцать, не больше. Забавы были простые и, в принципе, почти беззлобные. В основном, он давал нам команды — атомная вспышка слева, справа, сзади!

И мы должны были «реагировать». Как и положено по теории, падать на землю, ногами к этой вспышке. Все бы хорошо, но на дворе ноябрь. Снег, дождь, а на поверхности земли грязь. И хотя наш благодетель старался класть призывников на асфальт, но его полоска была узкой, а нас уже немало.

За короткий срок мы выпачкались, как свинушки, промокли и даже заметно обозлились. Сержант, заметив это, начал нас просто обучать парадному шагу.

Сколько бы мы так выдержали, неизвестно, но и двух часов хватило, чтобы все устали. К этому времени, однако, нас догнали отставшие призывники во главе с прапорщиком, который, взяв на себя команду, приказал идти в лагерь. Без этих «вспышка слева» и «вспышка справа» мы дотопали до цели маршрута быстро. Что такое для молодых ног пять — шесть километров по асфальтовой дороге? Всяко не более часа. Тем более, погода была не май месяц и все стремились в тепло казарм.

Мы быстренько дошли до учебного лагеря, уже в предвкушении теплых помещений. Как бы не так! Я-то своим старческим разумом понимал, что командование, скорее всего, перед отбоем, захочет дать ЦУ и распространить на нас существующие приказы. И плевать им было на то, что мальчики устали и замерзли! Они были уже без пяти минут солдаты, защитники Родины и этим говорилось все.

Большинство моих товарищей, однако, протестующе загудело, однако офицеры на это не обратили внимание. Это армия, крошка, а нежиться ты будешь под боком у мамы после сладдемобилизации!

Большой, иначе и не скажешь, полковник по фамилии Бороздин зычным голосом снова построил нас, проинформировал, что мы прибыли в один из учебных лагерей ГСВГ, где из нас будут делать взрослых людей. Мы будем учиться ходить по приказу, обучится нехитрому солдатскому ремеслу