День игры - Пайпер Лоусон

Легкие шаги Клэя сокращают расстояние между нами. Охрана идет за ним по пятам, но Клэю все равно.

Рядом со мной начинает плакать женщина, прикрывая рот рукой, словно она близка к тому, чтобы прикоснуться к Матери Терезе.

Если бы у Матери Терезы были мускулы, а в финале она делала по двадцать пять бросков за игру.

Он останавливается передо мной, и из зала прилета словно высасывают весь кислород.

Мое сердце колотится так, словно мы никогда не были так близки. Как будто я всю жизнь ждала, что он посмотрит на меня так, будто я — дом, в котором он так отчаянно нуждается.

— Ты пришла. — Его глаза морщатся в уголках.

— Сюрприз. Я хотела принести текилу, но у меня не хватило рук, — говорю я.

Клэй тянется к моей кепке и снимает ее, позволяя моим розовым волосам рассыпаться по плечам.

— У меня есть все, что нужно, прямо здесь.

Он поднимает меня на цыпочки. Его твердые губы прижимаются к моим, и все мысли в моей голове испаряются от его прикосновения.

Он целует меня так, будто считает дни, часы, минуты до того момента, когда я снова окажусь в его объятиях.

Сезон может обрушиться на нас, но в этот момент все это не имеет значения. Я никогда не чувствую себя такой живой, такой настоящей, такой яркой, как в его объятиях. Как будто я — приз, ради которого он работал каждый день.

Вафля извивается в моих руках, и я неохотно отстраняюсь.

Клэй наклоняется ближе, губы касаются моего уха. — Ты кому-нибудь рассказала о нашем плане?

Я качаю головой, и меня пробирает дрожь. — Никому.

Он прижимается губами к моему лбу и переплетает свои пальцы с моими.

Вывеска «Женись на мне, Клэй!» исчезает под моими ногами, и мы вместе направляемся к дверям.

2

НОВА

— Проклятье. У владелицы бутика, с которым я должна была встретиться, возникли срочные дела. — Брук постукивает ногтями по капоту машины и хмурится, глядя на свой телефон.

Я осматриваю парковку, примостившуюся между красивыми кирпичными зданиями. — Мы можем подождать ее?

— Нет. Я перенесу встречу. Мы можем поговорить о ее дизайне в другой раз.

Я подавляю зевок, стараясь, чтобы бодрый воздух и горные виды взбодрили меня. Я обещала поехать с Брук на однодневную экскурсию в Аспен, не зная, что буду делать это после трех часов сна.

— Я поняла, — поддразнивает Брук, убирая телефон. — Я не так увлекательна, как некий баскетболист, который вернулся в город рано утром.

К тому времени, когда я вернула Вафлю Майлзу, а мы с Клэем вернулись домой, было уже восемь. Клэй устал. Это чувство я теперь вполне могу понять.

— Ты не менее увлекательна, — обещаю я. — Кроме того, кому нужен сон, когда у тебя есть друзья?

Брук переплетает свою руку с моей, и мы отправляемся в сторону улицы Галена.

Я понимаю, почему туристы стекаются сюда тысячами. Сейчас не пик сезона снега и напитков после катания на лыжах, но деревья меняют цвет, а горы служат захватывающим фоном для уютных кафе, сказочных магазинов и отелей в стиле шале.

— Как поживает наша невеста? — спрашивает Брук, и гравий хрустит под нашими ботинками.

— Ну. Интерес СМИ к Клэю, кажется, возрос, а я и не думала, что такое возможно.

— Лучше чемпионата может быть только чемпионат, после которого игрок женится, — кивает она. — Кстати, Джей сказал мне, что сегодня команда приглашена на ужин в дом мэра.

— Очевидно, она большая поклонница баскетбола, или стала ею с тех пор, как они выиграли в июне.

— Каждый хочет получить свой кусок.

— Надеюсь, у меня останется его кусочек, — шучу я, но в этом есть доля правды.

— Впереди еще много поездок. Я бы не стала пока выбрасывать вибратор в мусорное ведро. — Моя подруга указывает на бутик, и мы направляемся к нему.

Пока мы переходим улицу, я думаю о расписании, которое нас ожидает. Теперь, когда «Кодиаки» выиграли чемпионат, это не только обычные игры и тренировки, но и целый ряд дополнительных выступлений, контрактов и рекламных акций.

Все это — честь, за которую большинство людей готовы убить, напоминаю я себе.

Я решаю порадоваться этому, пока придерживаю для нее дверь, и маленькие колокольчики звенят над дверным проемом, когда мы заходим внутрь.

— О, это великолепно. — Мое внимание сразу же привлекает вешалка с уютными свитерами, а Брук направляется мимо меня к другой, с леггинсами. Я переворачиваю ценник и сглатываю.

Брук заглядывает мне через плечо. — Ты должна купить по одному в каждом цвете.

Часть меня, наверное, никогда не привыкнет к тому, что я могу позволить себе вещи, которые мне нужны, а также те, которые я хочу, и практически все, что мне понравится.

Я достаю сексуальное черное платье, и Брук одобрительно хмыкает.

— Да, тебе нужно это примерить. Ты можешь надеть его в дом мэра. Вдруг Клэю понадобится напоминание о том, что нужно больше интересоваться голами вне поля.

Я смеюсь, когда она берет с вешалки две пары леггинсов и юбку и подталкивает меня к раздевалке.

— Итак, — начинает она из соседней раздевалки. — С приближением сумасшедшего сезона ты уже начала планировать свадьбу?

Ее лукавый голос заставляет меня улыбаться. Я ничего не могу утаить от своей подруги.

Пока я снимаю джинсы и стягиваю свитер через голову, по мне пробегает волнительная дрожь.

Мы уже говорили об этом.

В выходные после того, как Клэй сделал мне предложение, когда я пыталась найти свои вещи во второй спальне его квартиры.

— Ты видел мою зимнюю одежду? Клянусь, у меня есть несколько вещей, которые я не носила после Лос-Анджелес.

— Нам нужен дом побольше, — хмыкнул он, обнаружив, что я роюсь в коробках в шкафу.

— Все в порядке, — настаивала я.

Лето было так занято победой «Кодиаков» и моим творчеством, что у нас не было времени на что-то еще.

Он помог мне подняться и вывел на патио, чтобы выпить бутылку вина.

— Странно, что каждый раз, когда я смотрю на цветы, я думаю о том, чтобы выйти за тебя замуж? — спросила я.

Его губы приподнялись. — Мне нравится, что все напоминает тебе о свадьбе со мной. Я не хочу ждать целый год, чтобы сделать это.

Убежденность в его голосе заставила мое сердце заколотиться.

— Если мы сделаем это во время сезона, никто не сможет прийти, — заметила я. — Единственный перерыв — это неделя всех звезд. — Клэю и его друзьям вряд ли удастся отдохнуть.

— Это не для них, Пинк, — сказал