Две секунды после - Ксения Ладунка

Я стала копаться в них в надежде увидеть самые желанные…

— Где «Нитл Граспер»? — возмутилась я.

Папа устало вздохнул. Я никогда специально не слушала эту группу, но сейчас мне было жизненно необходимо услышать голос Тома.

— Я привез все альбомы, — сказал он, в то время как я увидела нужные обложки.

— Спасибо, пап! — Я улыбнулась.

Немного помедлив, обняла его. Он погладил меня по голове и сказал:

— Белинда, я очень хочу, чтобы ты справилась. Не забивай свою голову ничем лишним, прошу тебя, думай только о выздоровлении.

Я отстранилась от него и неловко кивнула.

— Ты же знаешь, что наркомания не лечится. — Попыталась перевести тему. — Болезнь может только уйти в ремиссию.

Отец поджал губы. Наверное, он подумал, что я, как обычно, ничего не поняла, но это не так. Папа не хотел, чтобы я вспоминала о Томе. А я не могла о нем не думать. Я буквально жила только благодаря мыслям о нем. Мне было больно, но я изо всех сил держалась за мгновения, что у нас с ним были. Я не могла его отпустить, наверное, умерла, если бы сделала это.

— Ты по-прежнему слушаешь его песни? — спросила миссис Томпсон.

— Да… — протянула я, — каждый день.

— И что ты чувствуешь?

Я опустила голову и снова посмотрела на свои пальцы. В горле и глазах закололо. Когда дело касалось Тома, я начинала плакать.

— Мне больно, — ответила тихо, — мне очень больно. Я сделала ему столько дерьма, что не могу об этом думать…

Слезы полились из глаз, и я всхлипнула. Потом выдавила из себя:

— Простите…

— Ничего страшного, — ответила миссис Томпсон и протянула мне коробку салфеток.

Я взяла, но лицо все равно вытерла руками.

— Что ты сделала Тому? — спросила она.

— Я была ужасной эгоисткой… Вообще не думала о нем, о его чувствах, о том, как ему сложно… Я просто хотела, чтобы он был мой, мне нужен был этот сумасшедший кайф рядом с ним. А что происходит с Томом, мне было неважно.

— Но ведь быть эгоистом — нормально.

— Не до такой степени. Я ведь люблю его по-настоящему! Как можно было так наплевательски к нему относиться? — Мой голос сорвался, пальцами я поймала слезы у глаз и смахнула их. — Но я поняла это только сейчас, когда мы больше не вместе, и в этом нет никакого смысла.

— Он бросил тебя в самый тяжелый период жизни, — напомнила миссис Томпсон. — Это тоже было эгоистично, ты так не считаешь?

— Он… — я запнулась, потому что никогда не думала в таком ключе. — Ему было плохо, понимаете? Правда плохо, я видела. А еще я устроила ему ад на земле. Слабо понимаю, как он вообще продержался так долго и не послал меня раньше. Нет, его можно понять.

— Но тебя тоже можно понять. Ты больна, у тебя наркозависимость, — она пожала плечами, — ты встречалась с Томом, когда употребляла. Болезнь управляла тобой, ты была не в силах с ней справиться. Не могла думать о нем, потому что все мысли были о наркотиках.

— Зато теперь я хочу вылечиться, чтобы хоть как-то загладить вину. Может, это глупо, но я надеюсь, что у меня появится шанс его вернуть.

На лице психотерапевта отразилось сочувствие. Она кивнула и сказала:

— Но ведь он мог поддержать тебя в этом деле. Мне кажется, тебе было бы проще.

— Не знаю… — задумалась я. — Может, он просто меня разлюбил.

— Этого мы не можем исключать.

Было больно такое слышать. Проигнорировав ее слова, я сказала:

— Я живу призрачной надеждой, что мы снова будем вместе. И если этого не случится, то я просто не знаю, как мне жить дальше. Я не представляю своего будущего без него, не представляю, что смогу влюбиться в кого-то другого.

— Нужно время, чтобы стало легче.

Я грустно улыбнулась.

— Это звучит, как издевательство… Прекрасно понимаю, что никто и никогда не будет любить меня так, как любил Том. Таких, как он, больше нет. Даже родители обо мне так не заботились.

Повисла пауза. Я обратила внимание на приоткрытое окно, из которого дул прохладный свежий ветер. В небе собирались тучи, а пальмы качались. Люди, гуляющие во дворе, начинали заходить обратно в здание.

— Тебе не хватало заботы родителей? — спросила миссис Томпсон.

Я очнулась и посмотрела на нее.

— Да. Просто… Кто еще будет заботиться о тебе, если не родители? Любым другим людям это не надо, всем плевать. Но мама меня не любит, а отец любит, но… ему по большей части не до того, что со мной происходит.

— То есть Том дал тебе то, чего не давал твой отец?

Я закусила губу и уставилась на нее, покачав головой.

— Да, но… Слушайте, я знаю, как это звучит. Но это ничего не значит. Том — просто хороший человек и так проявляет любовь. То, что эти вещи совпали — случайность.

— Как думаешь, твой отец и Том похожи? — Она нахмурилась.

— Возможно, в чем-то. Они же друзья. А друзья всегда похожи, это логично.

— И как много в Томе черт твоего отца?

Тревога и тошнота сдавили грудь. Я сглотнула и сжала челюсть.

— Я понимаю, к чему вы клоните. Вы думаете, что я вижу в Томе отца.

— Я думаю, что ты переносишь роль отца на Тома, а он отчего-то с радостью ее выполняет.

— Вы ведь не должны давать оценку моим или его действиям, психологи так не делают, правильно?

Миссис Томпсон пожала плечами.

— Ты сложный пациент, и я пытаюсь говорить с тобой так, чтобы ты меня поняла.

— Меня тошнит от этой мысли, — бросила я, — давайте о другом.

Она кивнула.

— Честное слово, Белинда, у меня нет коварного плана. Мы будем говорить только о том, о чем ты сама захочешь.

— Ладно.

Я снова замолчала, а психотерапевт не торопилась прервать тишину. Спустя время она все-таки спросила:

— О чем ты хочешь поговорить?

— Не знаю. Предложите вы.

— Хорошо, — миссис Томпсон улыбнулась. — Как твои ощущения от приема лекарств?

Я задумалась. Мне прописали антидепрессанты и еще какие-то таблетки почти сразу, как приехала. Пичкали ими исправно каждый день, вот уже три недели.

— Ну, у меня больше нет тревоги, я не бьюсь в истериках и не пытаюсь себя убить. Я стала спокойнее, но… не могу сказать, что чувствую себя замечательно. Сами понимаете.

Она покивала.

— Лекарства должны поддерживать тебя, но основная работа — это психотерапия.

— Я понимаю. На самом деле, меня просто убивает мысль, что нужно использовать костыли, чтобы быть нормальным человеком.

— Ты нормальный человек. Просто твой мозг работает немного неправильно.