Ледяной венец. Брак по принуждению - Ульяна Туманова

К этой секунде нас разделяет всего-то пара ступенек!

Яростный ветер беспощадно треплет подол платья, в которое меня нарядили, и серебристая ткань стелется прямо под ноги мага, перегораживая ему дорогу. Он ровняется со мной, останавливается и делает глубокий вдох.

— Лея, — он зовет меня по имени обманчиво мягко, и я как под гипнозом поднимаю глаза.

Вижу, что в его коротких пепельных волосах застряли несколько снежинок. Опустить взгляд ниже я просто боюсь.

— Теон… — отвечаю и чувствую, как мир вокруг меня замирает.

— В спальню, — приказывает он, затем откидывает край моего платья носом сапога, и заходит в глубь здания.

Я в шоке оборачиваюсь по сторонам — все без исключения смотрят на меня большими испуганными глазами. Слуги опасаются, что мое неповиновение всем выйдет боком. Эл выпучивает глаза и мотает головой в сторону удаляющейся мужской фигуры. Кажется, что, если я не послушаюсь приказа, сужающаяся толпа затащит меня к нему в комнату силой!

Разворачиваюсь на каблуках и несусь в глубину своего личного склепа.

Ненавидя каждый камушек, из которого возведены эти полы и стены, я быстро шагаю вслед за мужичиной, которому всё равно, поспеваю я за ним или нет. Каблуки отстукивают на каменном полу быстрые неравномерные удары. Я тщетно пытаюсь усмирить рваное дыхание, но куда там! Ведь все дело в бешено бьющемся сердце.

Вхожу в комнату следом за Теоном, и замечаю, что все стены, пол и потолок облеплены тонкой сероватой пеленой. Даже снежно-белый свет из окон, что обычно слепит глаза теперь кажется притушенным и грязным.

— Комната запечатана Тьмой, — недовольно поясняет он, стоя на приличном расстоянии от меня. — Она поглощает звуки.

Вот теперь мне становится страшно совсем в ином смысле. Почему хозяин этого замка, а заодно и всех его обитателей, вдруг решил, что нас не должны слышать?

— Зачем? — сжимаю края платья, прекрасно зная ответ.

Не сказав ни слова мотт пересекает комнату, подхватывает меня и усаживает на холодный лаковый стол.

Я чувствую, что он зол. Сильно зол. На меня! Но за что?

Расшитая ткань тонкого нарядного платья передает жар мужских пальцев, что впиваются в кожу. Он наклоняется, разглядывает мое лицо. Лихорадочный взгляд старательно избегает моих глаз.

— Ты, — его рука исчезает с бедра. Большим пальцем он надавливает мне на нижнюю губу. — Откуда ты вообще взялась?

— Из Третьемирья, — шепотом отвечаю.

Он с насмешкой выдыхает. Ледяные глаза царапают презрением. Все внутри меня сжимается. Последний раз я видела его так близко на нашей свадьбе. В день, когда моя жизнь обернулась шоком.

Я потеряла жениха, близких, дом… себя! И оказалась в ледяной ловушке самого сильного человека всех миров, что поставил меня перед выбором, которого, конечно же, нет. Да и человек ли он, я не знаю…

Сквозь подступающие слезы смотрю на того, в чьей власти нахожусь. Мотт молодой мужчина, старше меня лет на десять. Если бы не легкая щетина, можно было бы подумать, что он вовсе не человек и его черты высечены изо льда.

— Для мужчины из Авенты женитьба на такой как ты — это позор, от которого не отмыться до конца жизни, — он снова проводит пальцем по моим губам, размазывая вызывающе яркую помаду, которую так старательно наносили служанки, «ведь мужа нужно встречать красивой!». — Представь, какой это позор для меня?

Ведь он верховный мотт. Так его называют слуги. И то, что это прозвище несет в себе опасность, я понимаю прекрасно!

— Наверное, сильный, — выдыхаю я, пытаясь понять эмоции своего ненормального мужа. — Послушай, если тебя не устраиваю я, то давай… разведемся? Тогда каждый из нас пойдет своей дорогой.

— Ты глупа, — издевательски говорит он. — Наш союз важнее даже моих желаний. Но ты останешься здесь, пока я не найду способ от тебя избавиться.

Я нервно сглатываю. Избавиться?!

— В чем важность нашего союза? — задаю давно терзающий меня вопрос.

— Тебе. Никогда. Не понять.

Буквально по слогам произносит он.

— Не понять, так не понять, — пытаюсь слезть со стола, а он не позволяет.

— Раздевайся, — бросает муж и наконец отходит на пару шагов.

— Что?.. — хриплю я, не веря своим ушам.

— Раздевайся.

— Но зачем? — губы дрогнули в непонимании. Мотт выглядит убийственно серьезным.

— Я буду смотреть.

Сделав рваный вдох, инстинктивно хватаюсь за воротник шубы и закрываюсь от него.

— Нет!

— Нет? — переспрашивает он и смотрит на меня с абсолютным безразличием.

Отрицательно мотаю головой и отказываюсь верить в происходящее. Он наклоняет голову и опять разглядывает меня. Словно вещь!

— Что? Что ты смотришь?! — ору я.

— Закрой рот.

Одновременно с его словами, от Тьмы, что запечатывала покои, отсоединяются несколько кусков темноты и словно бешеные псы разрывают на мне верхнюю одежду. Пух разлетается в стороны, лоскуты бесшумно падают под ноги…

— Это кровь, — я провела рукой по предплечью, вытирая алые капли. — Ты меня ранил…

— Я два раза повторять не стану. Но если тебе понравилось, то я буду раздевать тебя так каждую ночь.

— Ненавижу, — соскакиваю со стола и яростно сдираю с себя одежду. — Ненавижу тебя! Авенту! Этот склеп! Снег! Ненавижу, понял!

Первыми на пол летят длинные перчатки. Несчастная шнуровка платья за спиной не поддается, приходится рвать как есть, и я делаю это без всякого сожаления.

Некогда роскошный наряд падает на пол неказистой тряпкой. Я отвожу взгляд к высокому потолку и срываю с себя нижнее платье, оставаясь совершенно голой.

— Доволен? — выплевывают это слово, чувствуя, как от стыда горят щеки, а тело дрожит от холода.

— Смотри на меня, — приказывает он, приближаясь.

— Чтоб ты сдох, — наши взгляды встречаются.

— Лея… — мотт нависает надо мной, придавливает своим телом, его голодный взгляд падает намного ниже моего лица. — Странно, — в его голосе звучит недоумение.

— Что тебя так удивляет?! — переспрашиваю, пряча в голосе издевку, но он ее прекрасно слышит.

— Ничего не удивляет, — Теон хватает мои запястья одной рукой и крепко сжимает, чтобы я не двигалась. — А вот твое тело мне отвечает. Забавно.

— Забавно?..

Ну уж нет, пусть лучше он меня презирает. Словесные нападки даются мне куда легче, чем то, что он делает сейчас.

— Представь себе, — проговаривает он совсем близко.

Если бы я не ощущала его ненависть так отчетливо, то решила бы что он вот-вот поцелует. Но нет, мотт не хочет поцелуя…

Он вдруг прижимает меня к своему телу, и я так близко, что чувствую, как сильно он возбужден.

— У меня есть жених! — от бессилия выпаливаю я.

Чем меньше Теон обо мне знает, тем лучше. Но отвлечь его как-то надо, и, кажется, это сработало.

— Мне все равно, — спокойно