Голос Арчера - Миа Шеридан

– Хочешь знать, где он сейчас? Вышел из бара и отправился домой с Пэтти Нельсон. С воскресенья он уже три раза трахался с ней в трейлере. Я проезжал мимо и слышал из своей машины.

– Господи, Коннор! – сдавленно всхлипнула мама. – Ты пытаешься сделать все еще хуже…

– Нет! – его голос прогремел так, что я слегка подпрыгнул. – Нет, – тише повторил он. – Я пытаюсь заставить тебя понять, что уже достаточно. Достаточно. Если ты считаешь, что должна понести наказание, ты его уже понесла. Неужели ты не понимаешь? Ты никогда не была права в этом своем убеждении, но даже если предположить, что так, ты уже за все заплатила, Лис. Давно заплатила. А теперь платим все мы. Господи, хочешь знать, что я почувствовал, когда услышал звуки, доносившиеся из того трейлера? Мне захотелось вломиться и вытрясти из него все дерьмо за то, что он так тебя унижает. И, черт возьми, я должен быть счастлив, что он с кем-то, только не с тобой, – с кем угодно, лишь бы не с женщиной, которая так глубоко запала мне в душу, что ее не выбить оттуда даже отбойным молотком. Но мне от этого дурно. Меня тошнит, Лис. Мне больно оттого, что он так скверно с тобой обращается, хотя, если он будет обращаться с тобой хорошо, ты больше никогда ко мне не вернешься.

На пару минут в комнате воцарилась тишина, и мне захотелось заглянуть внутрь, но я не стал этого делать. До меня доносились только тихие мамины рыдания и какой-то легкий шорох.

Наконец дядя Коннор снова заговорил. Теперь его голос звучал тихо и нежно.

– Позволь мне забрать тебя отсюда, детка. Пожалуйста, Лис! Позволь мне защитить тебя и Арчера. Пожалуйста.

Его голос был наполнен чем-то таким, чему я не знал названия. Я тихонько вздохнул. Он хочет забрать нас отсюда?

– А как же Тори? – тихо спросила мама.

Прошло несколько секунд, прежде чем дядя Коннор ответил:

– Я скажу Тори, что уезжаю. Она должна понять. В любом случае у нас уже много лет нет настоящего брака. Она поймет.

– Она не поймет, Коннор, – испуганно возразила мама. – Не поймет. Она сделает что-нибудь, чтобы поквитаться с нами. Она всегда ненавидела меня.

– Алисса, мы уже не дети. Речь не о каком-то дурацком соревновании. Речь идет о реальной жизни. Дело в том, что я люблю тебя. Речь о том, что мы заслуживаем жить вместе. Это касается меня, тебя и Арчера.

– А Трэвис? – тихо спросила она.

Повисла пауза.

– С Тори я что-нибудь придумаю, – сказал он. – Тебе не нужно беспокоиться на этот счет.

Снова воцарилось молчание, а затем моя мама сказала:

– Твоя работа, этот город…

– Алисса, – мягко произнес дядя Коннор, – мне все это безразлично. Без тебя все остальное не имеет значения. Разве ты до сих пор не поняла? Я уволюсь с работы и продам землю. Мы проживем свою жизнь, детка. Обретем счастье. Подальше отсюда, подальше от этого места. Там, где сможем жить по-своему. Разве ты этого не хочешь? Скажи мне, что хочешь.

Снова воцарилась тишина, нарушаемая только тихими звуками, как будто они целовались. Я видел, как они целовались раньше, когда мама не знала, что я слежу, как сейчас. Мне было известно, что это неправильно: мамам не положено целовать мужчин, которые не являются их мужьями. Но также мне было известно, что отцы не должны все время приходить домой пьяными и бить по лицу своих жен, а матери не должны смотреть на дядюшек с такой нежностью, которая всегда появлялась на мамином лице, когда приходил дядя Коннор. Все было перепутано, и я не знал, как во всем этом разобраться. Потому-то я и подсматривал за ними, пытаясь понять.

Наконец, спустя, как мне показалось, долгое время, мама прошептала так, что я едва смог расслышать:

– Да, Коннор, забери нас отсюда. Забери далеко-далеко. Ты – и мы с Арчером. Давай обретем немного счастья. Я хочу этого. Я хочу тебя. Ты единственный, кого я когда-либо хотела.

– Лис… Лис… Моя Лис… – услышал я слова дяди Коннора, перемежающиеся тяжелыми вздохами.

Я ускользнул, спустившись обратно по лестнице, бесшумно миновав скрипучие половицы, не издав ни звука, двигаясь в абсолютной тишине.

Глава 2

Бри

Я перекинула рюкзак через плечо, забрала с пассажирского сиденья маленькую собачью переноску и закрыла за собой дверь машины. С минуту постояла неподвижно, просто слушая, как вокруг, почти заглушая мягкий шелест листвы на ветру, стрекочут цикады. Надо мной сияло ярко-голубое небо, впереди между домами виднелась едва различимая полоска искрящейся озерной воды. Прищурившись, я посмотрела на белый домик, в окне которого все еще маячила небольшая табличка, сообщающая, что он сдается в аренду. Явно старенький и слегка обветшалый, он отличался каким-то очарованием, которое сразу же меня привлекло. Мне представилось, что вечерами я сижу на маленькой веранде, наблюдая, как ветерок играет листвой деревьев, позади меня над озером поднимается луна, а в воздухе чувствуется запах сосен и озерной воды. Я улыбнулась про себя в надежде, что внутри домик тоже очарователен или хотя бы чисто прибран, и тихонько спросила:

– Что ты об этом думаешь, Фиби?

Фиби удовлетворенно фыркнула из своей переноски.

– Да, я тоже так считаю, – согласилась я.

Рядом с моим маленьким «Фольксвагеном-жуком» остановился старый седан, из него выбрался пожилой лысеющий мужчина и направился ко мне.

– Бри Прескотт?

– Это я, – сделав несколько шагов навстречу, я с улыбкой пожала ему руку. – Спасибо, мистер Конник, что так быстро согласились со мной встретиться!

– Пожалуйста, зовите меня Джордж, – он улыбнулся в ответ и зашагал к коттеджу. При каждом шаге под его ногами вздымалась пыль, похрустывали сухие сосновые иголки. – Встретиться с вами не проблема. Я сейчас на пенсии, так что у меня нет распорядка, которого нужно придерживаться. Это просто замечательно.

Мы поднялись по трем деревянным ступенькам на небольшое крылечко, мужчина вытащил из кармана связку ключей и принялся искать нужный.

– А вот и он, – сказал хозяин дома, вставляя ключ в замок и толкая входную дверь.

Когда мы вошли и я огляделась, меня встретил запах пыли с легким оттенком плесени.

– Жена приходит сюда так часто, как только может, вытирает пыль и делает простейшую уборку, но, как видите, здесь не помешало бы хорошенько прибраться. Норма уже передвигается не так хорошо, как раньше, из-за артрита тазобедренного сустава