Флоридский ветер перемен - Лиза Гарм

Пустые стены квартиры давили на меня как стальной пресс. Дышать было трудно.

Последний разговор с ней грустной картиной мелькал в моем подорванном сознании. Её крепкие объятия до сих пор чувствуются на моей груди. Мерный стук сердца, мягкое тепло, грустные глаза. Она тяжело приняла мой рассказ об измене Артура с Региной. В теплых каштановых глаза плескалась потерянность и печаль. Она тоже не ожидала такого крутого поворота жизни. Я оставила её тогда, и уехала к себе в квартиру переживать любовную драму наедине с собой.

Как бы мне хотелось знать, что не это явилось причиной для внезапной остановки материнского сердца. Больно неимоверно.

Её уход из жизни стал моей отправной точкой. Не сумев больше жить в этом давящем городе, я приняла решение покинуть его.

Я не знала, что ждало меня впереди. И что я искала — тоже не знала. Душа позвала за собой. Возможно, за пресловутым смыслом жизни.

И я решила последовать за ней. За душой.

Мое известие об увольнении сотрясло крупное издательство. Главный редактор покидал стены печатной цитадели спустя десять лет кропотливой работы. Я заслужено взяла эту должность на двадцать шестом году своей жизни. Уверена шла к ней, журналистика — была моим призванием. Я с легкостью бралась за сложные задачи и всегда уверенно прорывала барьеры, даже если мой интервьюируемый был непробиваемым оленем и эгоистичным подонком в моих редких в последнее время интервью. Работу с текстом смешивала с разговорами со знаменитыми людьми. Язык находила со всеми. Что ж не так было с Артуром и Региной?

Уже неважно.

Они остались за теми же створками из стальных сендвич-панелей.

Я побрела к своей серой "Тойоте", бросая последний взгляд на серую панель. Не было никаких сожалений или сомнений, страха тоже.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Теперь путь лежал к офису, в котором я провела десять лет своей молодости, начиная с первого курса поступления на журфак. Сибирский университет наградил меня не одной грамотой. Сибирское издательство — не одним благодарственным письмом. Мама гордилась.

Кирпичное светлое здание располагалось почти в центре нашего немаленького города. Четыре этажа стойко высились на длинном проспекте.

Поверить не могу, что я больше не буду видеть этих стен каждый день начиная с девяти утра и как пойдет до вечера.

Тоска защемила под сердцем.

***

Ангелина Ивановна встречает меня широкой улыбкой и ясными глазами из под золотой оправы тонких линз. Зализанная строгая прическа и не менее строгий костюм даруют презентабельный вид для её сорока пяти лет. Прекрасная тетка. Держит шефа в ежовых рукавицах и не дает спуску. Гаркнуть может так, что сталинская постройка пойдет ходуном.

— Сашенька, девочка моя, — Попадаю в капкан теплых объятий. Легкий аромат Диор Жадор трепетно отзывается в израненном сердце, закручиваясь болевой спиралью. Мама тоже их любила. — Поверить не могу, что завтра тебя здесь больше не увижу.

Мягкие серые глаза заблестели печалью, рука нежно потрепала мою щеку:

— Обещай, что будешь заходить в гости! Каждый раз, как будешь в своем родном городе — сразу к нам!

— Ангелина, мы всегда будем на связи. Я не покидаю вас навечно, — Не смогла сдержать грустной улыбки. Это дама всегда относилась ко мне по-особенному. После смерти мамы её забота подскочила как птичий грипп в Китае. — Он там?

— Да, ждет тебя, — кивнула секретарь и открыла мне путь к деревянным лакированным дверям.

Легкий стук и я на пороге.

Шеф хмуро посматривает куда-то в центр экрана своего гигантского монитора, о настроении можно только гадать. Он всегда был непредсказуемым. Разораться мог ни с того ни с сего. Вот он смеется, а вот он уже орёт. В этом был весь Аркадий Вяземский. Но он хорошо ко мне относился. Я чувствовала это. Идеальный босс для идеальной работницы. Именно так он называл меня за чашкой утреннего эспрессо. Кто бы спорил, если работа всегда выполнялась раньше времени.

Кряхтит что-то там, лоб морщит.

— Аркадий Дмитриевич, морщины потом будет сложно выводить, — С улыбкой провозгласила я. — Расслабьте лоб!

Шеф дернулся и строго посмотрел. Ненадолго его хватило, через две секунды он уже светил голливудскими имплантами:

— Александра Римская! — Наиграно взметнул руки к потолку. — Собственной персоной!

— Можно подумать, вы меня не ждали, — давя улыбку, присаживаюсь на стул напротив.

— Очень ждал, — Шеф разваливается на столе и выжидательно смотрит на меня. — Не передумала?

А я что? Разве шефу объяснишь, что жить здесь хуже медленного угасания? Ну и что, что должность высокая. Пусть, что досталась так рано. И так недавно. Всего два года прошло. У кого не бывает крутых поворотов в жизни?

— Нет, Аркадий Дмитриевич. Крепка в намерении как двухсотлетний дуб в сибирском лесу. Просто постарайтесь меня понять.

Шеф тяжело вздохнул и потер глаза под толстой оправой.

— Я понимаю тебя. И поддерживаю. Ангелина рассказала о всех сложностях твоей жизни. Не знал про Артура, извини.

— Вам не за что извиняться, все в прошлом. Жизнь не дает испытаний, которые нам не под силу. Я справлюсь. Спасибо, что дали мне возможность работать фрилансером.

— Да как ж я могу потерять такой ценный кадр. Твои тексты всегда радовали мою душу, я буду рад, если ты останешься писать статьи для нас, пусть и далеко отсюда. Зарплата правда не будет такой волнительной как у главного редактора.

— Это не проблема, голодать не буду.

— Уверена?

— Сдала в аренду свою и мамину квартиру. Хороший пассивный доход. Машину продала для подушки безопасности, — Я прикрыла глаза, чувствуя подступившие слезы. Печаль теребила мою душу. Не легко прощаться с привычной жизнью. Особенно с любимым коллективов. — Шеф, я прорвусь, нормально все будет.

— Мы всегда ждем тебя обратно. Если пресытишься своим кругосветным путешествием, знай, что тебя всегда ждут дома.

— Спасибо, — хрипло произнесла я. Слеза все таки сорвалась с моих дрожащих ресниц. Неожиданная поддержка от тех, кто был просто твоим работодателем. Пусть чересчур прямолинейным, дотошно честным, строгим, но добродушным. Жизнь подкидывает свои подарки.

— Ты знаешь, я завидую тебе белой завистью, — Шеф по-доброму растянул уголки губ. — Не каждый способен так круто изменить свою жизнь. Отказаться от всего и двинуться дальше. Можно сказать, в никуда. В тебе стальной стержень, и тобой еще не раз восхитятся. Я горжусь тобой, Сашка. Твоя звезда еще загорится на темном небосводе.

Вторая слеза скатилась по моей бледной щеке. Сама не поняла, как вцепилась в своего шефа в крепких объятиях. Его слова настолько тронули