Папина дочка - Алайна Салах

взгляд и чувствую, как щёки заливаются краской. Высокого темноволосого мужчину, уверенно идущего прямо на нас, я уже видела сегодня. Правда, тогда на нём не было ни этой безукоризненной белой рубашки, ни идеально сидящих брюк. На нём вообще ничего не было.

— Здравствуй, Саша, — папа поднимается со стула, улыбаясь, пожимает ему руку.

— Рад видеть, Вилен Константинович, — густой низкий голос заставляет меня втянуть голову в плечи и заметаться взглядом по столу.

— Вот только давай без отчества, — посмеивается папа.

— Без проблем.

Взгляд мужчины почтительно обращается к моей маме, затем перетекает ко мне. Тёмная бровь приподнимается, глаза сощуриваются в узнавании.

Моё сердце колотится, как у перепуганного зайца. И как нам теперь целый вечер провести вместе после того, как я видела его задницу?

— Каролина, я так понимаю? — ничто в его вежливой улыбке не выдаёт того, что несколько часов назад я бестактно нарушила его личные границы, приняв за носителя чужого культурного кода.

Шея плохо гнётся, но я всё-таки киваю, параллельно гадая, когда успела назвать ему своё имя.

— Ты помнишь, да, Саш? — посмеивается папа. — В детстве Лина к тебе на колени забиралась и грозилась, что, как повзрослеет, замуж за тебя выйдет.

Я торопливо тянусь за стаканом воды. Я домогалась этого мужчины, будучи ребёнком? Господи, ну что за день!

— Помню, — откликается мужчина, занимая стул рядом со мной. — Лет двенадцать прошло с тех пор, наверное.

Я чувствую на себе его взгляд, но повернуться не в силах. Вот же дёрнул меня чёрт надеть это платье. Какое-то оно слишком… голое.

— Пятнадцать, Саш. Каролине две недели назад двадцать исполнилось.

— Отличный возраст, — сдержанно замечает Александр. — Марку через месяц будет девятнадцать.

Любопытство берёт верх над смущением, и я всё-же заставляю себя повернуться лицом к собеседнику.

— А Марк это кто?

Теперь, без облака пара, я имею возможность как следует его разглядеть: тёмные глаза с редким миндалевидным разрезом, чёткая линия бровей, выпирающие скулы, волевая челюсть… Александра я совершенно не помню, но словам папы верю. Он напоминает киноактёра, так что нет ничего удивительного в том, что в детстве мне хотелось за него замуж.

Взгляд мужчины задерживается на моей щеке — на той, где родинка, — и возвращается к глазам.

— Марк мой сын.

— Сколько вам лет? — выпаливаю я, прежде чем успеваю подумать.

— Тридцать девять, — Александр смотрит на меня спокойно и прямо. — Марк родился, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас.

«Тридцать девять…» — ошарашенно проговариваю я про себя. Всего на семь лет младше папы. Тогда почему они выглядят настолько по-разному?

— Саша следит за собой, — словно подслушав мои мысли, папа шутливо хлопает себя по выпирающему животу. — А вот я себя в последнее время запустил: ужины с вином после десяти вечера и никакого спорта.

— Всем добрый вечер! — раздаётся бодрый голос из-за моего плеча.

Всё ещё под впечатлением от возраста Александра и того, что у него есть взрослый сын — практически мой ровесник, я медленно оборачиваюсь. Прямо за мной стоит темноволосый плечистый парень в синей тенниске.

— Знакомьтесь, мой сын Марк, — в голосе Александра появляются тёплые ноты. — Надеюсь, никто не против, если он к нам присоединится.

3

— Два года назад папа пригласил меня поехать с ним на бизнес-тренинг, который проходил на Бали, — увлечённо рассказывает Марк, по очереди переводя взгляд то на меня, то на Александра. — У нас было две недели, так что я успел получить сертификат серфера. Завтра хочу опробовать доску на местных пляжах. Ты, случайно, не катаешься, Каролина?

Я качаю головой.

— Я не фанат активных видов спорта. Но мне нравится смотреть фильмы про серфингистов.

— Тебе надо пообщаться с моим сыном Леоном, — судя по одобрению в голосе папы, Марк ему понравился. — Он тоже летает на конференции и тренинги. Пару лет назад увлёкся криптовалютой и меня время от времени подбивает.

Засмеявшись, он приобнимает маму.

— Но я человек старой закалки, да, Ира? Не лезу туда, где не понимаю. Деньги храню в банке и под матрасом.

— А чем вы ещё занимались в Индонезии? Никогда там не была, — я машинально смотрю на Александра, но, встретив его прямой взгляд, моментально испытываю потребность отвести свой.

Любой контакт с ним, будь то зрительный или тактильный — например, когда он ненароком задел мой локоть, беря вилку, — оказывает на меня странное влияние: я перестаю контролировать свои реакции, краснея и напрочь теряя нить разговора. Всё же тот позорный инцидент в СПА не прошёл бесследно.

— Первую половину дня проводили на тренинге, вторую — как все, — Александр улыбается, отчего его глаза красиво сужаются, придавая его жёстким чертам лица расслабленность. — Катались на байках, занимались серфингом, разок поднялись на вулкан.

— А вы тоже умеете… заниматься серфингом? — мой взгляд поневоле цепляется за ткань рубашки, обрисовывающую крепкое плечо, и смуглые кисти с оплёткой выпуклых вен. Такое со мной впервые: когда разум говорит, что так пристально разглядывать человека некрасиво, но тело совершенно не повинуется.

— Папа катается как бог, — голос Марка полон нескрываемой гордости. — Я потому и освоил доску, чтобы со временем его превзойти.

Александр смотрит на него с иронией.

— Мечтай.

— Чувствую себя пенсионером, — вздыхает папа. — Я в отпуске пью вино, лежу на шезлонге и тестирую местную кухню.

— Ни на что бы это занятие не променяла, — мама опускает ладонь на его руку в знак поддержки, за что я ее мысленно благодарю.

Папу становится жалко. Даже если разница между ним и Александром так очевидна, не хочется, чтобы он чувствовал себя старым на его фоне.

— А кто ещё с вами ездил на Бали?

Бестактный вопрос вылетает из меня сам собой, так что мне приходится резко повернуться к Марку. Не хочется, чтобы Александр подумал, что меня интересует его личная жизнь.

— Мы с папой — лучшая компания друг для друга, — озорно улыбнувшись, Марк насаживает сыр на шпажку и лихо отправляет её в рот. Такая раскованность с долей позёрства по какой-то причине меня в нём не отталкивает, а, напротив, заставляет улыбаться. — Так что нам никто не нужен.

— Мы с Эвелиной развелись лет десять назад, — эти слова Александр адресует моим родителям, словно считая нужным пояснить эту часть своей биографии.

— В жизни разное бывает, — тактично замечает папа. — Зато сын вон каким молодцом вырос.

Я украдкой смотрю на безымянный палец Александра — убедиться, что он пуст. Не потому, что меня так сильно интересует его матримониальный статус, а просто из любопытства. Из всех папиных друзей он первый, кто предпочитает респектабельным европейским курортам бизнес-тренинги