Разводные процедуры - Лика Ланц

Это и любопытство, и повод увести разговор в другую сторону.

— Дай слово, что ты не будешь так делать. Что тебе в голову пришло, Андрей?

— Ну, ладно, мам, — кинул сын на меня виноватый взгляд. — Буду вести себя правильно и тихо. Но перед соседом извиняться не буду. Ещё чего.

— Значит, придётся извиниться мне, что не сумела правильно воспитать сына и не научила его простым правилам хорошего поведения.

Сын насупился, но не сдался. Ничего. Он подумает и примет правильное решение. Я привыкла не давить на ребёнка и решать даже самые сложные вопросы мирно.

— А праздник-то какой, мам? — Андрей чувствует себя виноватым, а поэтому крутится рядом, не уходит в свою комнату.

Не помнит. Но это как бы значимая дата для нас с Олегом, так что возмущаться причин не вижу.

Но, как оказалось, забывчивым оказался не только наш сын.

Глава 2

Олег вернулся домой с опозданием. Обычно он точен, как швейцарские часы. Но сегодня же особенный день. Естественно, он задержался. Я предвкушала. Гадала. Грезила.

Уже и праздничный ужин готов, и свечи я приготовила, и скатерть красивую постелила. И ноябрьский промозглый вечер стал чуточку теплее.

То, что Олег опаздывал, немножко огорчало, но ведь он готовится, наверное. Это так мило, так волнующе.

— Привет, — встретила я его в коридоре.

Принарядилась, причёску сделала. В общем-то, я всегда на высоте: слежу за собой, должность обязывает. Но деловой стиль всё же отличается от праздничного, когда хочется выглядеть королевой.

— Устал, как собака, — пожаловался муж и сухо клюнул меня в щёку.

Я, наверное, растерялась. Хлопала глазами и не находила слов, чтобы хоть как-то отреагировать. А Олег снимал куртку, разувался. Он даже не обратил внимания на мой внешний вид, хотя всегда чутко реагировал на любые изменения.

И цветы… никаких цветов не было и в помине. Ни ландышей, ни до ландышей. Он забыл. Не вспомнил. Ни о каких сюрпризах и подарках речь, естественно, не шла. Тешить себя тем, что это маленький розыгрыш, что вот сейчас он улыбнётся, подмигнёт, вытащит, как фокусник, подарок, я не стала.

Глупо. Хоть и сердце продолжало верить вопреки всему. Сердцу было не понятно, обидно до слёз. Но я как-то сумела взять себя в руки. Устраивать истерику не стоит. Олег с работы. Может, действительно устал, закрутился… Всякое бывает.

— Проходи, переодевайся, мой руки, будем ужинать, — вздохнула я.

Радужное настроение померкло, сдулось. Я прокрутилась как белка в колесе, работала, стояла у плиты. Тоже устала, но держалась на вдохновении. В ожидании чуда, как говорится. А чуда не случилось.

Естественно, свечи зажигать я не стала. Но и всё остальное Олег будто и не заметил. Сел за стол, ел, думал о чём-то, был молчалив.

— У тебя что-то случилось? — осторожно спросила я.

— А? — очнулся он, словно из пучины вод вынырнул. — Да нет, так, мелочи. Устал просто. Ты прости, Милан.

— Так что, праздника не будет? — выдал сын.

— Праздник? Какой праздник? — поднял на него взгляд Олег, а затем будто проснулся. Обвёл глазами стол, еду, долго пялился на скатерть.

Если б не Андрей, я бы, наверное, промолчала. Может, потом… когда-нибудь, что-то сказала бы. Не сейчас.

— С тринадцатилетием нас, Олег, — погладила я мужа по плечу и отвернулась, чтобы взять подарки.

В конце концов, я старалась. Готовилась. Не моя вина, что муж запамятовал о такой важной для нашей семьи дате.

— Это тебе. Тринадцать — свадьба кружевная или ландышевая, — зачем-то начала пояснять я. — Я свитер купила. Белый. Тебе очень подойдёт. А ещё часы. Ты мечтал.

Вот коробочку с часами я украсила как раз кружевной лентой. Символично.

Олег выглядел, как побитая собака.

— Милуша, прости, пожалуйста. Совершенно из головы выскочило. А ты готовилась, ужин такой прекрасный приготовила. Я виноват.

Он каялся искренне. И руки уже мне целовал совсем не по инерции.

— Умеешь ты, папка, всё испортить, — влез в его раскаяние Андрей.

Олег покачнулся с пятки на носок, тряхнул головой, словно отгоняя какие-то не очень приятные мысли. А затем случилось чудовищно-неправильное. Он отвесил нашему сыну подзатыльник. Не шуточный, а самый настоящий. Звонкий и тяжёлый.

Сын вскинулся и сверкнул глазами. Я вскрикнула.

Что бы ни происходило в нашей семье (а бывало всякое), никто и никогда ни на кого руку не поднимал. Не позволял себе подобного.

Оскалив зубы, громко залаял Лайтик — наш кокер-спаниель. Кинулся на мужа и даже ухватил зубами его за штанину. Наш плюшевый Лайтик, который мухи не обидит. Но пёс очень привязан к сыну, так что… защитник.

— Ты совсем уже рехнулся, да? — выкрикнул сын и сжал кулаки. Дышал тяжело. Я видела, как ходуном ходит его грудная клетка. Ещё немного — и он на Олега кинется.

— Не вмешивайся, когда взрослые разговаривают, — процедил муж сквозь зубы.

Они стояли друг против друга, неуловимо похожие — отец и сын. Злились, готовые сцепиться. И я встала между ними. Я не могла позволить случиться ещё более страшному, чем уже произошло.

— Олег! — упёрлась мужу в грудь. — Прекрати сейчас же! Андрей, иди к себе в комнату, — попросила я сына, обернувшись, — и Лайтика забери с собой, пожалуйста, мы ж сейчас всех соседей на уши поднимем, — зачем-то вспомнила я бухтящего соседа, который завтра утром обязательно расскажет мне, что ни днём ни ночью от нас покоя нет. И собака у нас невоспитанная — лает слишком громко.

Андрей резко развернулся на пятках.

— Лайтик! — поманил нашего любимца, и они ушли, оставляя после себя почти звенящую тишину.

А я… боялась повернуться и посмотреть на Олега. Хорош праздник получился… Совсем как в хорошие добрые времена, когда говорили: что за праздник без мордобоя? Но я никогда не была страусом и голову в песок не прятала.

— Что на тебя нашло? — спросила прямо, глядя ему в глаза.

— Прости, — потёр он лицо ладонями.

— Ты никогда, никогда так не поступал. Я тебя не узнаю, Олег. И главное — за что? Практически на ровном месте, без причины. Ударить сына — это же низко, кошмар! Мы же всегда придерживались правила, что нужно разговаривать, а не применять силу. Что руками махать — последнее дело. Мы же и сына этому учили. И что теперь? Что теперь нам говорить, если он ввяжется в драку?

— Это ты его так учила, — встрепенулся муж, и взгляд его стал жёстким. — Воспитываешь не понятно что. Мямлю, маменькиного сыночка, который за себя и постоять не сможет, в